Том Стоппард - Лорд Малквист и мистер Мун

— Доброе утро, у меня назначена встреча с лордом Малквистом, — сказал Бердбуту Мун.

— Прекрасно, сэр, не изволите ли войти?

Он впустил Муна в дом и закрыл дверь.

— Его светлости нет дома, но он скоро вернется. Разрешите ваше пальто?

Мун позволил снять со своих плеч пальто. Когда Бердбут вешал его, бомба глухо стукнула о вешалку.

— Не угодно ли подождать в библиотеке, сэр?

Бердбут отворил дверь и закрыл ее за Муном. Человек, спавший в одном из кожаных кресел, проснулся и поднялся на ноги, держа портфель, который он прижимал к животу.

— Простите меня, милорд, — сказал он. — Должно быть, я задремал… не думаю, что имел удовольствие встречать вас прежде…

— Мун, — представился Мун. — Как поживаете?

— Доброе утро, милорд. Фитч, секретарь сэра Мортимера.

Маленький хрупкий человечек, скальп обрамляют пряди седых волос. Он пожал Муну руку.

— Милорд, я сразу перейду к делу. Ситуация плачевная. У финансовой компании появились определенные сомнения относительно наших ценных бумаг, и они хотят отозвать свои вложения. Едва ли стоит говорить, какая судьба ждет после этого имущество. Мы с сэром Мортимером прибыли тотчас, но, боюсь, он шлет свои извинения, так как его пригласили на обед.

— На завтрак, — мягко поправил Мун.

— Прошлой ночью, милорд, — я провел здесь всю ночь.

— А, понимаю. Простите. Кстати, я не…

— Дело в том, милорд, что денег просто-напросто не существует. Если вам угодно их просмотреть, документы у меня с собой. Сэр Мортимер передает через меня, что его частые предупреждения оставались без внимания и что он никогда бы не дал санкцию на снятие денег со счета, если бы вы посоветовались…

— Ко мне это не имеет никакого отношения, — сказал Мун.

— Милорд…

— Мун, — сказал Мун. — Меня зовут Мун.

Фитч уставился на него:

— У меня сложилось впечатление, что вы — лорд Малквист.

— Неужели? — спросил Мун. — А я думал, у вас сложилось впечатление, что я — лорд Мун.

— Если вы позволите так сказать, милорд, с вашей стороны было нечестно позволить мне говорить столь откровенно, когда вы понимали, что я по ошибке — честной ошибке — принял вас за…

— Да, простите, — сказал Мун. Его глупость казалась необъяснимой. — Как я сказал, я недооценил глубину вашей ошибки — я думал, вы думаете, что я лорд, не тот самый лорд, как говорится, и это не показалось мне достаточно важным, чтобы… — Он понял, что мелет чушь.

«Это глупо. Что я делаю здесь с карманом, в котором полно тик-тик-тик-тик-тик (и сколько тиков осталось до взрыва?)… Я должен быть — где?»

Фитч сел. Мун решил уйти. Ему нужен был предлог, чтобы направиться к двери, но он не смог ничего придумать и неуверенно застыл у книжной полки, словно растерянный актер, которому нельзя уйти со сцены, потому что это покажется неуместным. Он двинулся вокруг комнаты (иногда проводя указательным пальцем по стене, чтобы рассеять чувство, будто он изображает движение) и (не рассеяв его) остановился у письменного стола, изобразив на потребу публике внезапный интерес. Через несколько секунд он сообразил, что читает список имен, набросанный от руки на листе бумаги. Он прочитал:

Хэнсом

Брум

Бойкот

Веллингтон

Реглан

Кардиган

Сэндвич

Макадам??

Спунер (изм) [12] Все эти имена стали в английском языке нарицательными: hansom — двухколесный экипаж; brougham — одноконный двух-или четырехколесный экипаж; бойкот, веллингтон, реглан, кардиган и сэндвич в пояснениях не нуждаются; macadam — щебеночная дорога; spoonerism — случайная перестановка звуков, частей слов или слов.

Он увидел, что это конец списка, продолжающегося на том листе, что лежал снизу. На углу письменного стола лежала аккуратная пухлая пачка исписанной бумаги, на верхней странице которой стоял номер 43, а точно в центре позолоченной столешницы, покрытой красной кожей, лежала страница 44, обрывающаяся на середине предложения несколькими строчками ниже. «Если мы ненадолго вернемся к акту II, сцена 2, — читал он, — то ощутим определенную заботу о буквальной значимости и метрических качествах в „Мы — ея тайныя" (Ф. Мэннинг, [13] Фредерик Мэннинг (1882–1935) — австралийский писатель. «Дэвис», 1930), хотя, возможно, и не так наглядно, как у С. Хейра [14] Сирил Хейр (1900–1958) — английский писатель, автор небезызвестного романа «Чисто английское убийство», по которому у нас снят одноименный фильм. в „Ударе кинжала" („Фабер и Фабер", 1946). В этой строке — акт III, сцена 1 — присутствует аллитерация, но она, возможно, ослаблена эзотерической природой своего существительного — многие считают, что оно означает деревенщину или какую-то одежду. Эти слова стали причиной многих неясностей, встречаемых, например, в „Тревогах смертных" (О. Хаксл…» [15] Нет нужды уточнять, что названия всех упомянутых в этом пассаже книг — цитаты из «Гамлета».

Обрывающаяся на полуслове страница крайне обеспокоила Муна, и он поймал себя на том, что ищет ручку, дабы ее закончить. «Хаксл» раздражал его, затягивал время. «Мари-селестиальный Хаксл», [16] «Мария Селеста» — шхуна, исчезнувшая в водах Атлантики в 1872 г. Вскоре была обнаружена без команды и с нетронутым грузом. Объяснения этому не найдено до сих пор. Хаксл — то есть Олдос Хаксли (1894–1963) — британский писатель. — подумал он, а затем понял, что лорд Малквист, видимо, добрался до этого места в своей книге, когда он прибыл вчера на чай. Узнавание столь сжатого времени потрясло его.

Фитч сидел, вывернув шею, закрыв глаза и разинув рот. На всякий случай Мун кивнул ему и быстро вышел в прихожую, закрыв дверь библиотеки. Он снял с вешалки пальто и открыл переднюю дверь. К дому как раз подъезжала полицейская машина.

Мун остановился на пороге, ощущая великое спокойствие. Полицейский инспектор в форме выбрался с заднего сиденья, придерживая открытую дверцу. (Дворник с неубедительным усердием принялся мести, продавец газет покосился, а торговец заводными пауками отдал честь.) Босая женщина, не старая и не молодая, осторожно выбралась из машины, держа в руке одну туфлю.

— Большое спасибо, — поблагодарила она.

— Не за что, мэм.

Инспектор притронулся к козырьку своей кепки и забрался в машину, которая укатила за угол.

Мун посмотрел на нее, и она ответила ему усталым взглядом, обнаружив определенную красоту, не тронутую ни бегом лет, ни разъедающим действием ночи. Ноги полноватые, но длинные, юбка заканчивалась прямо над расставленными коленями, туго натянувшими подол. Несмотря на холод, ее твидовое пальто было свободно наброшено на широкие плечи, открывая полную грудь, а воротник был поднят, прикрывая немытые темные волосы.