Том Стоппард - Лорд Малквист и мистер Мун

— Я… я сжег свою записную книжку, лорд Малквист.

— С досады?

— Нет… Она промокла, и я ее сушил.

— Боже правый! Что ж, не отчаивайтесь, друг мой. Не мистер ли Гиббон отослал рукопись «Упадка и гибели Римской империи» [25] Полное название: «История упадка и гибели Римской империи» (1776–1788) — труд английского историка Эдварда Гиббона (1737–1794). в прачечную?

— Не знаю, лорд Малквист.

— Это мало кто знает. Но мой прапрадед присутствовал при том, как его издатель получил сверток с грязным бельем. Кебы Хэнсома тотчас отозвали назад, но было уже слишком поздно, и Гиббону пришлось начать все заново, надев засаленный воротничок, что и послужило причиной некоторой шероховатости, ощутимой в первой главе. Что в этом предложении самое невероятное?

— Я…

— Гиббон умер примерно за пятьдесят лет до того, как Джозеф Хэнсом изобрел свой кеб. Боже мой, вы, молодые люди, так мало знаете о жизни. «Семь столпов мудрости» [26] «Семь столпов мудрости» — книга английского военного и писателя Лоуренса Аравийского (1888–1935), издана в 1935 г. забыли на железнодорожной станции (Ридинг), а «Французской революцией» [27] «Французская революция» — книга шотландского эссеиста и историка Томаса Карлейля (1795–1881), издана в 1837 г. растопила камин служанка упрямого норова, однако обладающая здравым критическим чутьем. Кстати, Карлейль тоже был импотентом; примечательное совпадение. Однажды он сидел на этом самом месте — разумеется, канализация тогда была иной — и после паузы, вызванной запором, заметил моему прадеду, который сочувственно за ним наблюдал: «Я не делаю вид, будто понимаю Вселенную. Она куда больше меня». Вы что-то уронили.

Мун поднял пиджак, чтобы достать дневник, и при этом выронил конверт. Он наклонился за ним. Его плоть мягко погрузилась в пар. Исподнее пыталось впиться в его тело.

— Я пытался запомнить как можно больше, но сами подробности…

— Технические мелочи, друг мой. Секрет биографии заключается в том, чтобы позволить своему воображению расцвести в унисон с воображением ее героя. Так вы добьетесь поэтической правды, которая есть драгоценность, тогда как факты — лишь оправа. Будьте поэтом, милый мальчик, будьте поэтом и повторяйте вслед за д'Оревильи: La vérité m'ennuie. [28] Правда мне скучна (фр.) — слова, принадлежащие французскому писателю Барбэ д'Оревильи (1808–1889).

Он закрыл глаза и как будто уснул, но через несколько секунд его голос без выражения забубнил под нос:

— В тринадцатом веке сэр Джон Уоллоп [29] Сэр Джон Уоллоп (1490–1551) — английский полководец. Тринадцатый век — ошибка то ли Малквиста, то ли Стоппарда. так разбил французов на море, что увековечил в языке свое имя… [30] То wallop (англ.) — разгромить, разбить наголову. Но должны существовать и не столь утомительные способы добиться этого.

Мун протянул конверт.

— Чек вернули, — сообщил он.

— Какой чек?

— На пятьсот гиней для «Босуэлл инкорпорейтед».

— Ваш знаменитый тезка занимался этим не ради денег. Вращаться в таком обществе было достаточно.

— Быть может, вы все-таки раскошелитесь? — спросил Мун, удивив лорда Малквиста и изумив себя самого.

— Ну и ну, мистер Мун! Только я заключаю, что ваша воплощенная нейтральность есть отражение вашей души, как вы отпускаете замечание, которое намекает на внутреннее смятение. Прекрасно, разорвите чек и дневник.

Мун промолчал. Девятый граф закрыл глаза:

— К сожалению, мне больше некуда податься. Я покинул множество мест и обосновался заново, стянув к себе свои оскудевшие ресурсы… но теперь я в растерянности. Знаете, у меня был загородный дом — восхитительное место, — построенный четвертым графом, проспоренный пятым, возвращенный семье после дуэли и отстроенный заново в палладианском стиле [31] От имени Андреа Палладио (1508–1580) — итальянского зодчего эпохи позднего Возрождения, который оказал большое влияние на английскую архитектуру XVII–XVIII вв. … с прилегающим парком, озером и классическим ландшафтным садом с видом на холмы…

— Петфинч, — печально молвил Мун.

— Бедный Петфинч… Полагаю, сейчас там находится оздоровительный центр для переживших нервный срыв государственных служащих. Милый мальчик, какое оскорбление нашему наследию!

Несколько мгновений они почтительно помолчали.

— А вам больше нечего продать? — спросил Мун.

— Мистер Мун, я не торговец.

— Думаю, мне пора домой, — сказал Мун после еще одной паузы.

Похоже, лорд Малквист этого не расслышал. Мун поднял пальто и оглянулся в поисках туфель. Он вспомнил, что отнес их в гардеробную. У двери он помедлил.

— Что вы собираетесь делать с этим письмом?

— С каким?

— От анархиста.

— Это не имеет значения. Хочу убедиться, что выгляжу наилучшим образом. Возможно, это единственная честь, которая мне осталась. Принять муки из-за наследственных привилегий.

— Пожалуйста, — взмолился Мун, подразумевая нечто непонятное даже ему самому. Он перепрыгнул разделяющее их пространство. — Я хочу сказать, что вы не можете бросить все — тибетцев, все остальное, себя, — нельзя сравнивать все ужасное с чем-то большим, где-нибудь, где уже нечего сравнивать, придется остановиться и… — Он замялся. — Я хочу сказать, ведь это все люди, разве не так? Вот что такое мир.

Он неуверенно замер у двери.

— Какая необычная мысль! Люди не есть мир, они лишь недавний и переходный продукт его. Миру десять миллионов лет. Если представить этот срок ужатым до одного года, начинающегося первого января, то люди появляются в нем лишь тридцать первого декабря или, если точнее, в последние сорок секунд этого дня, — произнес наконец лорд Малквист.

— Сорок секунд? — изумился этому откровению Мун.

— А человечество продолжает вести себя так, будто оно есть начало и конец. Какая дерзость!

Девятый граф Малквист погрузился в пену, так что над ней парила только маска его лица. Рот зловеще заговорил:

— Пусть обо мне скажут, что я родился в страхе, жил в недовольстве и умер элегантно.

Мун ждал, но продолжения не последовало. Он вернулся в гардеробную и закрыл дверь.

Зареванная Джейн смотрела на него между ног:

— Я думала, ты никогда не придешь.

— Ты сказала ему, что я импотент, — сказал Мун, бросая пальто.

— Нет.

— Да, сказала.

— А что, так и есть.

Мун самодовольно улыбнулся ей.

— А вот и нет, — парировал он. — Это ты не можешь.

— Ты только это и знаешь.

— Не можешь. Никогда не могла, никогда не сможешь. О, я ему сказал.

— Нет. — Она заплакала. — Как ты мог?

— Знаешь, я не должен зависеть от тебя в этом.

— Не надо.

— И не буду.

Все еще улыбаясь, словно театральный злодей, он открыл дверь в спальню леди Малквист и тихо вошел. Закрыл дверь. Уже направился через комнату, как понял, что Лаура говорит за пологом: