Легс Макнил - Прошу, убей меня.

Игги Поп : Ли сказал: «Да, они выгнали тебя, и у меня есть доказательства». У них была закопченная ложка из моей комнаты. Ха-ха-ха! Они послали Ли Чайлдерса, это «МейнМен» послала его покопаться у меня в комнате и собрать улики.

В их защиту хочу сказать, с их точки зрения вообще непонятно было, как со мной работать, как выпускать меня на сцену. Должно быть, они думали: боже, это же маньяки, певец нападает на зрителей, они все обдолбаны, они не идут на контакт с нами, их песни не берут на радио, их ударник вообще отказывается с нами нормально разговаривать, он не разговаривает даже с менеджером. Он просто ворчит: «Уаргх», как малолетний урка: «Я не буду говорить, грррр…»

Так что я могу их понять. Но я же не думал, что мы такие, я видел все совсем по-другому. Мне казалось, мы великие. Мне казалось, мы лучшая группа в мире. Мы знали, что наша музыка лучше, чем все остальное, в нас больше рока.

Рон Эштон : Нас вышибли из дома, но, к счастью для Игги и Скотти, я запаслив, как белка, и коплю деньги. У меня было уже штук пять. Они были буквально у меня в матрасе: там была дырка между пружинами, туда как раз пролезала рука. Я складывал там бабки. Джеймс Уильямсон свалил в отель «Ривьера» и сказал: «Эй, народ, приезжайте в «Ривьеру», тут всего семьдесят баксов в неделю».

Так что я снял комнату для Игги, Скотти и себя. Я платил за неделю вперед, так выходило дешевле. И я выдавал ребятам каждый день по десять баксов, потом по пять баксов…

Ли Чайлдерс : Игги буквально остался на улице. Ему было где спать, Игги всегда устраивается, но он выпадал в осадок в канаве. Он отрубался, обдолбанный, в канаве на Сансет-бульваре, и люди его даже не поднимали. За него не переживали, над ним прикалывались. Игги считался отбросом тогдашней рок-н-ролльной тусовки. К моему позору, я не ловил тачку и не несся его подбирать. Я не сказал: «Давай ко мне, пофиг, что там скажет Тони Ди Фриз, приезжай ко мне, оставайся здесь, с тобой все будет в порядке».

Вместо этого я слушал истории: «О, Игги вчера отрубился прямо перед «Виски», все смеялись, он лежал на обочине, на него чуть не наехало такси…»

Игги Поп : Корал со мной задолбалась. Я больше не был событием. Я закидывался, ширялся, удалбывался — и все больше и больше терял. И она все это прекрасно видела. Я потерял даже шарм. Если ты бедный и у тебя нет шарма, тебя не любят девушки. Это Америка.

Стив Харрис : «Raw Power» вышел через год после того, как его записали, в мае 73-го. Я мог влиять на «CBS» еще меньше, чем на «Электру», потому что «CBS» была такой огромной. Но когда «Raw Power» все-таки вышел, у меня появилась идея, на мой взгляд, шикарная. Я позвонил парню по имени Сэм Худ, у которого был контракт с «Максом», и предложил: «Давай, Игги будет играть неделю каждый день в полночь». Он сказал: «Потрясно, так и сделаем». Игги начал выступать у «Макса», компания увидела его, над ним еще смеялись, но тут он получил немереную прессу, потому что на концертах он катался по битому стеклу. На третью ночь он так зажигал на стекле, что я подумал, он и вправду ранен. Что ему очень больно.

Биби Бьюэл : Нашим столиком можно было гордиться. Мы сидели с Элисом Купером, Тодом Рандгреном, Джейн Форт, Синди Ланг и Эриком Эмерсоном, который был одет совсем как Игги — в маленькое бикини в порно-стиле, все в блестках. Там была вся тусовка, и Игги устроил самое клевое шоу из того, что я видела. Это было потрясающе. Он начал выступление с «Search and Destroy»…

Найтбоб : Игги пытался ходить по столам. У «Макса» столики подходят к самой сцене, сцена маленькая, и иногда Игги шел бродить по столам. «Макс» был куда меньше, чем те места, где привыкли играть Stooges. В тот вечер я работал на сцене, и Игги упал со стола. Помню, увидел, как он пошел, и сказал: «Черт, неудачная идея», а потом он упал и поднялся, порезанный.

Он отыграл уже двадцать минут, и я спросил: может, остановим шоу, потому что он ранен. Из него хлестала кровь. На такие раны простой аптечки мало. Это не маленькая царапина.

Биби Бьюэл : Внезапно из маленького аккуратного разреза на груди Игги полилась кровь.

Найтбоб : Игги — идиот. Из него хлестало, как из крана. Но он хотел закончить концерт и не прекращал играть. Я обалдел. Я твердил ему: «Хватит, перестань!» Группа говорила ему: «Давай перестанем!» Но Игги не унимался.

Когда он сошел со сцены, я сказал: «Чувак, ты ранен, что мы будем делать?» Он считал, что это вообще не проблема, но потом Элис Купер стал уговаривать его поехать в больницу.

Стив Харрис : После концерта я сказал Игги: «Я пошел домой», а он ответил: «Я тебя покину, у меня свидание в городе».

Мы взяли такси, и, когда проезжали через Семьдесят вторую стрит и Парк-авеню, Игги сказал: «Пошли вместе, заодно выпьем».

Я согласился, мы вышли из такси. На Игги были шорты и майка, все в крови, и когда мы подошли к дому, привратник посмотрел на Игги и спросил: «Как мне вас представить?»

Игги собирался играть до конца, потому что обычно он говорил: «Джим Остерберг», а тут сказал: «Игги».

Вышла прямо сцена из фильма. Мы поднялись в квартиру, и эта сладострастная женщина в неглиже открыла дверь. Она выглядела невероятно.

По-любому, на следующий день Игги пришел ко мне, ему было охренительно больно. Он сам не знал, как ему досталось. Пришлось накладывать швы. Так что я позвонил Сэму Худу из «Макса» и сказал, что мы пропустим вечер или два.

Биби Бьюэл : Все считали швы сексуальными. И когда Игги поправлялся, в те два дня, когда он не играл у «Макса», мы впервые встретились на концерте New York Dolls в «Фелт Форум». Игги был удолбан вусмерть. Ему крепко досталось по башке, так, что пошла кровь. Никто на него не обращал внимания, люди просто проходили мимо.

Игги Поп : Тем вечером, когда играли Dolls, я был в гостях у Лу Рида, попросил у него валиума, закинулся и сказал: «Мне надо идти, хочу сходить посмотреть New York Dolls».

Когда я пришел в «Фелт Форум», меня уже основательно накрыло, и изо лба у меня торчал рог, как у единорога.

Биби Бьюэл : Игги был общественным кошмаром. Он спотыкался, падал, напрягал всех вокруг. Мне было его жалко. Я подумала: как грустно, это же Игги, и он такой беспомощный. Он обдолбан и не может встать. Он все падал, и падал, и разбил себе голову в кровь. Кровищи текло прилично, и никто не бросился помогать ему, даже Дэвид Йохансен, добрейшей души человек. Дэвид сказал: «Пиздец, вот чего нам только не хватало — это обдолбанного Игги на полу…» Тод Рандгрен сказал: «Оставь, пусть лежит». А я сказала: «Нет, я дам ему тряпку какую-нибудь…»

Я подошла к нему и протянула тряпку. Конечно, это сентиментально, но я замотала ему рану на голове, и Игги сказал: «Ты такая заботливая». Представляешь, как в мыльной опере какой-нибудь! Он повторил: «О, ты такая заботливая». Я ответила: «Ну, я вообще-то тебя совсем не знаю, но если бы ты умер и не записал больше ни одного альбома, мне было бы очень жаль».