Том Роббинс - Тощие ножки и не только

В Финикии, родной стране Иезавели, имя этой богини звучало как Астарта. В Вавилоне ее называли Иштар. В Индии – Кали. В Древней Греции ее знали под именем Деметры (в юном варианте – Афродиты).

Если вы ведете происхождение от англосаксов, то ваши далекие предки славили ее как Остару. Если от скандинавов – то Фрею. В Древнем Египте она носила имя Исиды, а кроме того, ассоциировалась с Нут, Хатор или Нейт.

О, эта Богиня имела множество имен и играла немало разных ролей! Она была девственницей, невестой, матерью, шлюхой, колдуньей и судией – и все в одном лице. У нее было больше фаз, чем у соседки нашей родной планеты – Луны. Обратную сторону Луны она знала как свои собственные пять пальцев. Там она делала покупки.

Поскольку эта Богиня была изменчива и игрива; поскольку она смотрела на природный хаос с такой же любовью, как и на природный порядок; поскольку ее нежная женская интуиция часто вступала в противоречие с трезвой мужской рассудочностью; поскольку утробная магия ее дочерей с незапамятных времен затмевала фаллическую мощь ее сыновей, презренные жрецы племени бродячих евреев примерно четыре тысячи лет назад устроили против нее заговор. В результате появилось то, что большинству из нас известно как западная цивилизация. Жизнь по-прежнему зарождается в женском чреве, бодрая эрекция по-прежнему оборачивается вялой немощью, когда превосходящая мужскую женская сексуальность в ней не нуждается. Однако теперь мужчины прибрали божественные каналы в свои руки, и хотя власть эта в значительной степени иллюзорна, их законы, общественные институты и самое изощренное оружие существуют в основном для того, чтобы всячески поддерживать эту иллюзию.

Во времена Иезавели, спустя целое тысячелетие после патриархального бунта, Яхве удалось обзавестись лишь крохотным плацдармом. Сегодня любая эякуляция, любое землетрясение или любое полнолуние перед осенним равноденствием служат напоминанием глубокому мужскому подсознанию о том, что Богиня все еще с нами. А вот в девятом веке до нашей эры ей открыто поклонялись в соседних с древним Израилем странах и тайно – в самом Израиле. Поэтому неудивительно, что, будучи родом из Финикии, супруга царя Ахава начала возводить в честь Астарты святилища, когда в эти святилища толпами устремились израильтяне – чувственная снисходительность Астарты явно была для них предпочтительнее сурового аскетизма Яхве, – патриархи сурово отреагировали на это. Любопытно отметить, что, помимо всего прочего, Иезавели, по словам историка Иосифа Флавия, ставили в вину насаждение деревьев. Поскольку культ Богини обычно справляли в священных рощах, становится понятно, почему патриархи, как тогда, так и сейчас, помешаны на вырубке лесов.

Древнесемитское имя Астарты – Ашторет – упомянуто в Библии только трижды. В тщательно отредактированных патриархальных воплощениях Богиня появляется в Писании под именем Евы и Девы Марии (первая – коварная соблазнительница, вторая – безвольный, пассивный сосуд для вынашивания ребенка). Иоанн называет ее вавилонской блудницей, прелюбодействующим «Зверем», которого невинный, не ведающий, что такое оргазм, «Агнец» победит в битве, которой суждено стать кульминацией всей человеческой истории. Однако рупоры патриархата были слишком сильно напуганы Богиней, ее открытостью, ее разноликостью, ее магией, ее жизненной телесностью, чтобы записать ее истинное имя. Потому-то его и заменили словом «Ваал», что означает, как уже было сказано, «муж». Видимо, додумались-таки, что только божеству мужского пола и могли приносить в жертву младенцев!

Чтобы не быть неправильно истолкованным, чтобы не создать искаженного представления о каком-либо своекорыстном интересе тех, что потягивались и позевывали в подземной нише в чреве пещеры, следует сообщить, что они были, ну, скажем, доверенными лицами реальности, но отнюдь не учеными и не сеятелями религиозных идей. Они вряд ли стали бы – даже будь они способны на это – перечислять, словно состав футбольной команды, целую обойму имен Богини. И вес же, хотя они и не были бы чересчур болтливы в этом отношении, все равно охотно поведали бы Эллен Черри об истинном характере прегрешений Иезавели. Информация к размышлению: ее прегрешение заключалось в ее преданности Астарте. Поскольку эта преданность оказалась заразительной (будучи инстинктивным человеческим рефлексом) и ослабляла культ Яхве, то Иезавель оклеветали, сфабриковали ложное обвинение и умертвили.

Когда пробил ее час, Иезавель ничуть не сомневалась, что жизни ее суждено оборваться. Она изящно убрала свои черные волосы, возложила себе на голову тиару, нарумянила щеки, накрасила губы, подвела глаза и обратила лицо к убийце – стильно, величаво и с достоинством, – как и подобает августейшей особе. Так что лучше не надо о раскрашенных шлюхах.

Обглоданные кости Иезавели – это, возможно, и есть тот самый скелет, что спрятан в нашем с вами общем чулане.

Почему Эллен Черри ничего об этом не знала? Почему все человечество не ведало об этом? Да потому, что глаза нам застилают покрывала невежества, дезинформации и иллюзий. Это они мешают нам подобрать ключ к пониманию путей нашей эволюции, скрывают от нас главную Тайну бытия.

Первое из этих покрывал скрывает от нас надругательство над Богиней, маскирует сексуальный лик планеты, драпирует древний краеугольный камень ужаса пред эросом, эту основу основ религии современного человека.

Однако выслушайте вот что. Коль Раскрашенному Посоху и Раковине разрешено покинуть пещеру, в которой они спали долгим сном – разве помеха на их |пути ложечка, старый вонючий носок и жестянка с бобами? – то Саломея снова может станцевать в Храме свой танец. А если никто не помешает ее танцу, то скоро, возможно, упадет и первое покрывало.

– Вы замечали, – спросил Бумер, – что днем пиво быстрее ударяет в голову, а вечером гораздо медленнее?

Человек, к которому он обратился с этим вопросом, потянул себя за бороду, кивнул, но ничего не ответил.

– Это факт, – продолжил Бумер. – Как стемнеет, я могу выпить в три раза больше, чем днем. Вы за собой никогда этого не замечали?

Эллен Черри находилась в прачечной-автомате, занимаясь стиркой. Отныне, решительно заявила она, Бумер будет выходить в люди в самых свежих, самых гигиеничных чулочно-носочных изделиях, каких только можно добиться при помощи стирально-моющих средств и горячей воды. Если она хоть раз нарушит свой обет, то пусть он напомнит ей о забытом в пещере носке, том самом, чье «благоухание» оскорбляет – как они наполовину в шутку, наполовину всерьез подозревали – некоего хтонического духа, чьим гостеприимством они злоупотребили после того, как тот покровительствовал их восхитительному соитию. Пока Эллен Черри наблюдала за тем, как носки и нижнее белье, то ныряя, то всплывая на поверхность, крутятся и вертятся как белка в колесе, пока она, устремив взор в иллюминатор стиральной машины, предавалась зрительным играм, ее супруг подкреплялся в закусочной на другой стороне улицы.