Лидия Скрябина - Дневник ее соглядатая

– Возьми, подшамкай маленько, оголодала небось.

Говорил он протяжно и смешно «окал». Я такого говора еще не слыхала. Потом мне сказали, что это тамбовские.

Я держала горячий котелок в руках, и все с осуждением и завистью на меня глядели и хмурились. Только женщина с маленьким ребенком умоляюще смотрела, и старик, который, как и я, ехал один и питался, кто что подаст, бессмысленно улыбался. Я подошла к женщине и молча протянула ей котелок. Я так давно ничего не ела, что впала уже в равнодушную, тупую прострацию.

Молодая мать с благодарностью приняла еду и покормила немного ребенка. А старику мы прямо в сложенные ладони положили несколько ложек, и он, склонившись, начал осторожно втягивать губами душистые кусочки мяса и картошки. Остальное перепало мне, ложки три всего. Только когда первая ложка оказалась во рту, организм проснулся и затрепетал. Стесняясь и укрываясь от других, я вылизала котелок языком, испачкав подбородок.

Соус был, видно, из молодой конины, немного отдавал по́том, но был очень-очень вкусным. Остальные, возбужденные запахом мяса, начали возмущаться, что юной и хорошенькой дали поесть, а о других позабыли.

Молодой солдат на шум заглянул в окно, взял протянутый мной с благодарностью котелок с ложкой, молча всех оглядел и с грохотом задвинул заслонку. Ноль внимания, фунт презрения.

В два часа ночи меня повели на допрос. Следователь повертел мой паспорт и спросил, усмехнувшись:

– Так кто же ваш муж?

В паспорте старым священником было прописано, что он учитель. Я молчала. Видя мое заплаканное, растерянное лицо, следователь махнул рукой:

– Хорошо ты сделала, что домой вернулась. Только не бреши, мы про тебя все бачим, – вздохнул он, но в документах ничего исправлять не стал. – Сейчас я дам провожатого, который доставит тебя до твоей матери. Дорогу ему сама покажешь! Не ко времени ты замуж захотела, дивчина!

Он вызвал молодого косолапого красноармейца с уродливым обмороженным лицом, и через минуту мы уже шли по знакомым ночным улицам. Вот и Евдокимовская, а там до нас уже рукой подать. У парадного мы долго звонили. И когда я отозвалась на встревоженное мамино «Кто здесь?», она распахнула дверь настежь и выхватила меня из мрака ночи обеими руками.

– Примите в целости свое дитё, – улыбнулся страшный конвоир и повернул обратно.

Я была дома. Бесконечный кошмарный сон закончился…»

– Это все?

– Нет, – засмеялась Лина Ивановна, – это только конец очередной серии.

– Покажи.

– Тут еще на пару вечеров. – Прамачеха перелистала оставшиеся страницы, прикидывая, сколько еще осталось. Но тетрадь из рук не выпустила.

В Москве летом оказалось шумно, пыльно и душно. Раньше Алла все лето проводила на Николиной горе с мачехой и ее друзьями, а теперь непривычно осталась одна в чужом городе. Она, конечно, могла и сейчас заявиться на дачу, но душа не лежала. В самом начале июня Алла пересилила себя и заехала забрать летние вещи, подгадав, когда никого из новых, да и из старых членов семьи не будет на месте, и была раздавлена переменами, произошедшими с домом.

Новая папина пассия, очевидно, хотела стереть следы присутствия прошлой хозяйки, но, не обладая Стёпиными стильностью и шиком, быстро превратила элегантный дом в сарай. Причем превратила простой перестановкой мест слагаемых, сумма которых от этого невероятно изменилась. Особенно Аллу взбесило, что ее собственная комната тоже бесцеремонно подверглась варваризации. Диван с креслом оказались прикрыты куцыми цветными тряпочками, на подоконнике мерзко и нагло цвела какая-то сиреневая дрянь в аляповатом горшке.

Нет, путь в прежний рай был отрезан.

Каха много работал, весь день был занят и чаще всего ужинал с ней поздними вечерами в шикарном и невероятно вкусном «Онтинори», и то потому, что жил в двух шагах в арбатских переулках. Он снимал просторную трехкомнатную купеческую квартиру в бывшем цековском доме на одиннадцатом этаже с роскошным видом на храм Христа Спасителя. Алла любила сидеть там, не включая света, на широком подоконнике и смотреть на прекрасный вечерний город. В остальном роман затеялся какой-то неправильный, перекособоченный.

Алле хотелось погонять на роликах на Поклонке, потусоваться на джазовом фестивале в саду «Эрмитаж», махнуть встречать восход на Ленгоры, оттянуться в каком-нибудь новом ночном клубе – но все эти привычные с Ильей развлечения Кахе были недоступны. А вести старческую жизнедеятельность Алле быстро надоедало.

И потом, несмотря на явное влечение, Алла так ни разу и не смогла поймать долгожданный оргазм. Странно, с Ильей или даже с увальнем Константином, с которыми «не очень-то и хотелось», все получалось расчудесно. Может, потому, что «не очень хотелось»? «Дотрахаюсь до оргазма из принципа», – дала себе зарок Алла и следовала ему с отчаянностью штурмующего крепость, но пока безрезультатно.

Казалось, Кахе она нравилась. Это было видно во всем: как он церемонно ухаживал, какие дорогие подарки делал. Кстати, он любил покупать ей вещи с витрины и полный комплект. Но больше всего ее трогало, что он хотел с ней спать. В самом прямом смысле этого слова. «Я у тебя вместо снотворного?» – смеялась Алла, даже не подозревая, насколько она близка к истине. С ней он засыпал. Без кошмаров, без вскрикиваний и пробуждений в холодном поту, вообще без сновидений, как подкошенный.

Домой она возвращалась только днем – переодеться, заняться делами. Слушала автоответчик в надежде поймать сообщение от отца.

«Привет, Лалка, забиваем стрелку в «Шезлонге» в восемь, потом решим, где оторваться», – это одна из ее редких подружек Катя.

«Привет, Лал, куда пропала? Мобила отключена», – снова Катя. «Приятно, когда кто-то о тебе помнит. Ладно, перезвоню ей».

Алла открыла комп, почитать мамины заокеанские письма, которые теперь начала милостиво распечатывать, и побродить по Живому Журналу. Попробовала сделать еще одну запись в «Дневнике ее соглядатая».

Долго сидела перед чистой электронной страницей и наконец легко застучала по клавишам: «Каштаны». И снова застряла.

«Прямо наваждение какое-то, – разозлилась она. – Что все это значит? Какое-то заколдованное слово! Так, кто еще, кроме меня, зациклился на этих дурацких деревьях?» – спросила она себя и полезла в Сеть.

Первым в длинном списке обожателей каштанов выскочил сайт некоего ботанического сада «Огород» на проспекте Мира. Там росли пять каштановых разновидностей, включая какой-то реликт. «Где это? Сколько раз проезжала – не видела», – удивилась Алла, от нечего делать порулила взглянуть и обнаружила землю обетованную, жемчужину под спудом, которую действительно с проспекта заметить было невозможно.