Иржи Грошек - Легкий завтрак в тени некрополя

Собственно, император Отон так и поступил. Он решил устраниться от этого маразма, решил умереть с большей честью, нежели управлял государством. Отон уничтожил все бумаги, компрометирующие его сторонников как сторонников. Раздал сенаторам и солдатам оставшиеся у него деньги, лег спать и спал спокойно, а наутро велел рабу своему побродить некоторое время на глазах у солдат – «если не хочешь, чтобы они убили тебя, как собаку, подумав, будто умер я с твоей помощью». Как только раб покинул императорскую палатку, Отон поставил меч острием вверх и, держа оружие обеими руками, упал на него. Единожды только вскрикнул Отон от боли и скончался. Можно ли было ожидать такой мужественной смерти от повесы и весельчака Отона? Почему – нет?

Многие воины со слезами целовали мертвому Отону руки, величали его храбрым и мудрым мужем – смерть императора Отона потрясла всех. Многие лишали себя жизни возле погребального костра Отона, многие солдаты искупили свой идиотизм своею искренностью. Впрочем, мы римлянам не судьи, мы тоже искренни и эмоциональны в своих оценках. Эпитафией Отону послужат слова, сказанные Отоном: «Мальчик мой, завещаю тебе напоследок – не забудь, что я тоже был императором, но не слишком часто вспоминай об этом!»

Смутные времена. Вителлий: правил, если можно так сказать, Римской империей в течение одного года без девятнадцати дней.

Если яблоко падает недалеко от яблони, то Вителлий загнивал в отца. Папенька его отличался умением беззастенчиво льстить – искренне и самоотверженно. Безумного Гая Калигулу папенька Вителлия первым признал как бога. Закутал голову в одеяло, чтобы «не ослепнуть», глядя на «божество», приблизился и распростерся перед Калигулой на полу ниц. Вероятно, Гай хихикал до икоты, но «шуточка» с одеялом ему понравилась. У Мессалины папенька Вителлия выпросил дозволения разуть свою императрицу. Валерия и сама была не промах повеселиться, а тут – толстенький подлиза ползает у нее под ногами и прямо провоцирует на всяческие сексуальные отклонения. То в пятку чмокнет, то пальчик облобызает. Как только сдержалась Валерия, чтобы не сесть на папеньку Вителлия верхом или не выкинуть что-нибудь похлеще? Уму непостижимо, что приходится терпеть женщинам! Вы думаете, папенька Вителлия на этом успокоился? Нет, нет и нет! Он снял с Мессалины правую сандалию и впредь носил сандалию на груди, то и дело целуя. Одно это способно распалить любую гражданку любой империи до невозможности, вот Мессалина и тронулась… А папенька Вителлия – ничуть… Умер от паралича, а не от бесстыдства. Сенат почтил пройдоху статуей за государственный счет, с подписью: «Неколебимо верен императору». Надо было бы приписать – «любому императору».

Авл Вителлий, сын пройдохи, дослужился до императора в возрасте пятидесяти семи лет. Спина, конечно, сгибалась у него хуже, чем у папашки, да случай помог, да разные казусы смутного времени. Детство и юность свою Авл Вителлий провел на острове Капри. Среди развратных любимчиков императора Тиберия, которые совокуплялись пред глазами императора Тиберия группами и цепочками. В последующие годы мастерство Авла Вителлия росло. Он был близок императору Калигуле за показательную любовь к скачкам, близок императору Клавдию за отчаянную любовь к азартным играм, близок императору Нерону – за все, что мог Нерон с ним себе позволить. Таким образом Авл Вителлий снискал милость трех правителей и удостоился множества почетных должностей. Вылитый папенька. Должности свои Вителлий отправлял добросовестно. Он похищал из храмов приношения граждан. Лишь только взглянет Вителлий на серебряные украшения в храме – как превращаются они в оловянные, а только коснется взором – и блекнет золото, и превращается золото в медь. Химик.

Есть люди, которые всю свою жизнь проводят в крайностях – либо ползут на брюхе, либо садятся тебе на шею. Вителлий был из этой славной когорты. После самоубийства Отона и «битвы» при Бедриаке Вителлий чувствовал себя словно Юлий Цезарь, как великий и непревзойденный воин. И чтобы никто не сомневался – каким образом будет Вителлий управлять государством, устроил новый император банкет, где исполнялись только песни Нерона на музыку и слова Нерона. И стал тогда Вителлий подпрыгивать от радости, и хлопать в ладоши, и требовать еще и еще песен – «из Хозяина!» Вот как – « из ХОЗЯИНА! » «Ты пользуешься тем, что я занят», – вероятно, ухмыльнулся Нерон с того света, глядя на фиглярство Вителлия.

Но больше всего, пишет Светоний, император Вителлий отличался обжорством и жестокостью. Пиры он закатывал круглосуточные. Между завтраком, обедом и ужином принимал Вителлий рвотное и снова укладывался за стол и опивался, и обжирался. Даже во время жертвоприношений хватал с алтаря лепешки и тут же их поедал, причмокивая. По сексуальной ориентации Вителлий был толстый педераст. По жизненным принципам – невозможная гадость. Мы по-прежнему никого не осуждаем, мы просто констатируем. Своих сверстников и однокашников Вителлий всячески обхаживал, заискивал перед ними по привычке, а затем убивал – зверски и целенаправленно. Подозревали, что и мать свою Вителлий отравил, подозревали вполне обоснованно – дурной пример для фигляров заразителен. Но особенно злобствовал Вителлий на астрологов и прорицателей. «Почему вдруг попадали все мои конные статуи? Почему мне на голову сел петух и клюнул меня в темечко? Почему?» – вопрошал Вителлий, и сложно было истолковать эти знамения в его пользу. И пошло тогда гулять по рукам подметное письмо, где ясно говорилось: «В добрый час! А императору Вителлию не дожить до нового года!» И на сей счет прорицатели не ошиблись…

На восьмом месяце правления императора Вителлия возмутились повсюду войска и присягнули на верность Веспасиану. Враги наступали против Вителлия по суше и по морю, император лихорадочно раздавал направо-налево деньги, вербуя себе солдат и защитников, но повсюду был разбит или предан. Время от времени Вителлий выбегал в скорбных одеждах на Форум и со слезами с ростральной трибуны клялся и других заставлял клясться, что нет для него ничего священнее общественного спокойствия. Когда некоторые враги Вителлия поверили в эти сопли и ослабили бдительность, приспешники Вителлия по приказу императора окружили врагов во время богослужения, подожгли храм и всех уничтожили. А сам же Вителлий смотрел на пожар и избиение сограждан из своего дворца, по обыкновению пьянствуя и закусывая. Странное зрелище представлял город Рим в эти дни. Складывается такое впечатление, что вооруженные банды солдат бродили по городу и сражались между собою – в сумятице, безо всякой определенной цели, кроме грабежа. Империя изнывала от смутного времени, как пьяница и дебошир от тупого безделья. Как и положено на последние дни праздников – буйствовать от безысходности, – римляне буйствовали. Пить, гулять уже надоело, но рабочая неделя еще не началась. Как указывает Тацит, жители Рима вели себя как в цирке. Они наблюдали за сражениями солдат – аплодируя, кричали и улюлюкали, кидались камнями и требовали добивать раненых. И раньше в Риме бывали столкновения вооруженных войск, но… Но только теперь появилось это чудовищное равнодушие, говорит Тацит. Никто не прекратил своих обычных развлечений. Среди мертвых тел разгуливали продажные девки и подобные девкам юноши, в каждом доме пьянствовали и кутили… Какова Римская империя на закате смутного времени, такова и любая другая страна, размякшая от тупоумия и подлости своих правителей.