Иржи Грошек - Помпеи нон грата

Надо заметить, что, кроме угольных куч возле вокзала, в городе N не было ничего примечательного. Даже питейные заведения и магазины открывались в тринадцать ноль-ноль по московскому времени, и только в театральном буфете подавали спиртное с одиннадцати часов. Святое дело! И все окрестные мужики брали билеты на детские утренники: «Курочка Ряба», «Девочка Маша и три медведя» – иначе в театральный буфет было не попасть. Этакие специальные отчисления на культуру! И мужикам хорошо, и местный Театр оперы и балета имени Голопупова не бедствует.

А тут подкосила инфекция всю, понимаешь, труппу. Сопливая «девочка Маша» еще кое-как выходит на сцену, но сразу же заваливается в постель к Мишутке, а партию «трех медведей» исполняет один баритон и почему-то козлиным фальцетом. Короче говоря, под угрозой срыва оказались утренние и вечерние спектакли. На последние, конечно, начихать, сборов они не делают, однако именем Голопупова надо дорожить и нести свой актерский крест вопреки лихоманке. И посему главный режиссер стал набирать добровольцев из необстрелянных «бойцов».

Дошло до того, что хватали утренних мужиков в театральном буфете и выводили на сцену как партизан. Прямо по Станиславскому, со всеми побудительными мотивами и воплями: «Что же вы, ироды, делаете?!», «А за „козла“ ответишь!» и «Уберите детей! Детей моих пожалейте!». Даже театральный реквизит мужикам не выдавали, так, надорвут фуфаюшку побольше – и вылитый партизан! А уцелевшие актеры с автоматами надрываются: «Ахтунг! Ахтунг! Шнеля! Шнеля! Мютцен аб! Мютцен ауф!» и, хуже того, «Пиппирре, битте!». Тут поневоле обалдеешь, когда из теплого буфета да на расстрел! Вдобавок неясно – трофейное у оккупантов оружие или взятое напрокат в местном военно-патриотическом музее. То есть полный аншлаг!

Ну вот и я попал на это представление… Поглядел, что творится на сцене, и только собрался ретироваться, как вдруг подсаживается ко мне главный режиссер и шепчет:

– А братец-то ваш болеет!

– И слава богу, – отвечаю. – Значит, не взял греха на душу.

– А фашистов-то не хватает! – гнет свою линию режиссер. – И мужики время от времени разбегаются. И, главное, сволочи, хитрыми стали! Сперва отправляют в буфет разведчика, чтобы проверить – нет ли засады!

– Брат, – говорю, – за брата не ответчик! А что касается мужиков – соберите свою зондеркоманду и прочешите лес. Сейчас там грибников навалом!

– А я о чем говорю?! – удивляется режиссер. – Фашистов катастрофически не хватает! Будьте братом – вступайте в наши ряды! А я вам хорошую роль дам – главного полицая! А?!

Пристал как с ножом к горлу! Ну разве от роли такой откажешься?! Тем более режиссер поклялся самим Голопуповым, что возьмет в заложники брата и разжалует его из «первых фашистов» в «бедные Йорики», если вдруг я закочевряжусь!

И вот на другой вечер обрядили меня в мундир полицая, дали напарника со словами и оставили за кулисой – ждать своего выхода…

Однако здесь неугомонная стюардесса перебила мои театральные воспоминания.

– Через тридцать минут мы приземляемся в Адлере! – трагическим шепотом сообщила она.

– Товарищ в курсе, – заверила стюардессу Юлия Феликс. – Сейчас пристегнется ремнем и успокоится!

Тут они обменялись многозначительными взглядами: мол, «Всё под контролем?» – «Всё под контролем!», и стюардесса оставила нас в покое.

– И Помпеи будут самые натуральные, – пообещала Юлия Феликс. – Лучше не придумаешь! Кстати, а что вы знаете о Помпеях?

Здесь настал мой черед многозначительно ухмыляться. Вначале – самодовольно, затем – злорадно, следом – интригующе, далее – туманно, и напоследок – загадочно… После чего Мона Лиза должна была скукситься от зависти!

– Этот мимический спектакль посвящался мне? – уточнила Юлия Феликс.

– Дело в том, деточка… – затянул я длинную и любимую песню.

– Спасибо за комплимент! – вставила Юлия Феликс.

Но я продолжал гнуть свою вокальную партию, не обращая внимания на подголоски:

– Дело в том, что второй роман Ингмара Кляйна по-новому освещал Помпеи как античное городище…

– А наша гостиница еще не расплатилась за электричество, – спохватилась Юлия Феликс. – И по какому тарифу теперь освещаются Помпеи?

– Автору начисляют пятнадцать процентов за каждый проданный экземпляр! – машинально ответил я и тотчас опомнился, потому что писателю запрещено распространять заведомо ложные сведения о своем поганом существовании.

Поскольку в реальности это существование еще поганей!

– Вы опять хотите сбить меня с панталыку?! – накинулся я на Юлию Феликс, в словесном смысле, разумеется.

– Ой-вой-вой-вой-вой, – не удержалась от ехидного комментария Юлия Феликс. – Продолжайте, пожалуйста!

– Надо помнить, что античные Помпеи, – с дебильными интонациями продолжал я, – были погребены под пеплом при извержении вулкана Везувий в семьдесят девятом году нашей эры, или, по уточненным данным, в семьдесят шестом году от Рождества Христова!

– Угу, – усвоила Юлия Феликс полученную информацию, что я воспринял как добрый знак.

– Археологические работы в античном городище ведутся с середины восемнадцатого века, однако на сегодняшний день раскопана только треть этого древнего поселения. В частности: гражданский форум, амфитеатр и гладиаторские казармы, одеон и палестра, храм Юпитера, сукновальня Стефана, некрополь, дом Хирурга, дом Веттиев и Стабианские термы…

– Угу, – подтвердила Юлия Феликс и зевнула.

– Во все времена Помпеи служили объектом пристального внимания специалистов и любителей античности благодаря своей уникальности: римский город сохранился до наших дней в первозданном виде, как будто еще вчера по этим улицам ходили люди и кипела торговля на городском рынке. В тысяча семьсот восемьдесят седьмом году Помпеи посетил Иоганн Вольфганг фон Гёте и сожалел, что к раскопкам не привлекли умелых немецких шахтеров. А в тысяча восемьсот тридцать третьем году выдающийся русский художник Карло Павлович Брюллов создал живописное полотно «Последний день Помпеи» – четыре с половиной на шесть с половиной метров, если считать без рамы. Из литературных произведений, посвященных Помпеям, больше известен роман Булвера-Литтона, меньше – Ингмара Кляйна…

– В связи с чем, – открыла дебаты Юлия Феликс, – у меня два вопроса к докладчику. Первый! Почему вы постоянно упоминаете о себе в третьем лице?

– А мог бы и в пятом, если учесть, что совсем недавно развелся! – ответил я.

– И как это связано с вашим семейным положением? – уточнила Юлия Феликс.

– Ну, первая жена не сомневалась, что я отъявленная скотина, – охотно пояснил я. – Вторая жена…

– Понятно, – кивнула Юлия Феликс. – Дальше можете не продолжать. Поэтому плавно переходим к другому вопросу… Где вы начитались подобной белиберды о Помпеях?