Ольга Ляшенко - Собиратель чемоданов

К сведению организаторов акций: Как отличить этих типов? Очень просто. Для них характерны следующие фамильные черты:

а) сиплый и/или писклявый голос;

б) как правило, хороший цвет лица и ухоженный вид;

в) врожденная склонность к долгожительству;

г) вообще повышенная живучесть и приспособляемость к любым властям;

д) плюс к этому особый талант заводить дружбу с власть имущими, причем неважно, кто это: «гений русской бюрократии» С.Ю. Витте или палач Назарбаев).

Второе, что не вызывает у меня сомнений: чемоданные жители завелись у Менделеева не где-нибудь, а именно в Крыму.

Во-первых, на это прозрачно намекает сам автор, говоря, что именно там Менделеев «впервые приобщился к чемоданам».

Как понимать это «приобщился»? Неужели нельзя было прямо написать, как было на самом деле: «впервые вступил в контакт с паразитами»?

Но оставим все недомолвки на совести автора. Как известно, среди так называемых химиков (другое название чемофилов), бытует непонятно на чем основанное предание: у кого, дескать заводятся чемоданные жители, тот автоматически вместе с ними приобретает что-то вроде благодати, или божьего благословения, а правильнее сказать, как бы невидимую охранную грамоту, вроде каиновой печати. Такой человек, якобы, никогда не будет болеть и не умрет насильственной смертью, станет сильным, смелым, решительным, во всех делах ему будет сопутствовать удача и т. д. и т. п. Кто заинтересован в том, чтобы эти юродивые верили в подобные сказки, думаю, объяснять излишне. Тем не менее, в случае с Менделеевым (и его потомками от Анны Иоанновны) мы видим, что это действительно так.

Иначе чем объяснить удивительную метаморфозу, происшедшую с ним в Симферополе? Чахоточный студент-недоучка, который, стоя одной ногой в могиле, все никак не решался подойти к Пирогову, из страха, что тот ему невзначай что-нибудь отрежет, вдруг ни с того ни с сего, во-первых, осмелел до наглости, во-вторых, непонятно каким образом выздоровел. Как такое могло произойти? До Симферополя он отдавал концы и харкал кровью. А после Симферополя — уже больше ни разу в жизни не только не харкнул, но и не чихнул, даже после полета на шаре под проливным дождем. Более того, начал делать бешеные успехи во всех областях науки и техники!

Может, на него так благотворно подействовал крымский климат? Да нет, непохоже. Наши ребята, которые провели эту зиму в симферопольском централе, говорят, что климат там на протяжении большей части года гнилой и скверный. В таком климате не только больной не выздоровеет, но и здоровый отбросит копыта. Недаром до революции туда отправляли всех безнадежно больных, чтоб уж больше с ними не возиться. Классический пример — Чехов. Но надо учесть, что Чехова отправили в Ялту. А Ялта и Симферополь — это как Клондайк и Кулунда, хотя и близко.

Кстати, еще о Симферополе. Если Севастополь — это город-герой, город русской славы, то Симферополь всегда был городом-паразитом, городом-подлецом, городом-штрейкбрехером и городом русского позора. Так было во все времена, вплоть до последней войны: Севастополь держал оборону до последнего, а Симферополь первым выбросил белый флаг и сдался немцам.

(Между прочим, слово «Севастополь» по-гречески означает Город славы , а слово «Симферополь» — Город-собиратель . Странно, не правда ли?)

Думаю, дело было так. После визита к лейб-медику Менделеев, тогда еще никакой не коллекционер, и уж тем более не ученый, а просто заморенный студентишка, который половину учебного времени провалялся на больничной койке, собрал свои монатки и отправился в Симфи. Само собой, чемоданов у него было не один и не два. Во-первых, вряд ли он надеялся, что вернется живым, поэтому забрал с собой все что имел. Во-вторых, поскольку он был все-таки, хоть и не доучившийся, но химик, при нем, конечно, были всякие колбы, банки и прочая химическая дрянь. Понятно, что без чемоданов он бы всего этого не довез.

По прибытии в город-собиратель он распаковал чемоданы и сложил их один в другой, чтоб сэкономить жилплощадь. Понятно, что остановился он либо в дешевейшей гостинице, либо у дальних знакомых, но уж никак не в трехэтажных хоромах, хотя бы уже потому, что первый трехэтажный дом в Симферополе появился только после революции. Потом, как мы знаем, ему долго было не до чемоданов. А когда в Симферополе делать стало больше нечего, и пришла пора собираться в путь, выяснилось, что чемодан у Мити остался только один, так называемый «последний», да и тот еще неизвестно, в каком состоянии. Денег на новые чемоданы у него, естественно, не было, и ему ничего не оставалось, как научиться делать их своими руками.

Что было в промежутке между распаковыванием чемоданов по приезде в Симферополь и их упаковыванием для отъезда в Одессу, — почему и от чего завелись чемоданные жители, как произошел первый контакт, как развивались дальнейшие отношения, и т. д., - обо всем этом мы никогда не узнаем.

Могу предположить, что, может и не сразу, но они поладили. Дмитрий Иванович быстро смекнул, что теперь от него в жизни требуется только одно — своевременно обеспечивать своих новых друзей «естественной средой обитания». Выросший в многодетной семье, он не был белоручкой и быстро освоил новое ремесло.

Дальше, как мы уже знаем, все пошло как по маслу.

Третье, что лично для меня ясно как день, к тому же вытекает из вышесказанного: так называемый «ученый», а на самом деле проходимец и авантюрист Дмитрий Иванович Менделеев лично не сделал ни одного из приписываемых ему открытий.

Всю свою так называемую «творческую жизнь» он делал только чемоданы и ничего кроме чемоданов. А сведения, которые сообщал научной общественности под видом собственных результатов, получал в готовом виде от чемоданных жителей.

Короче, не он предсказал галлий. Может, француз и обсчитался, но зато он сам , лично, рискуя жизнью, лазил по Пиренеям, ободрал себе все локти и коленки, пока разыскал эту цинковую обманку. Потом двое суток не вылезал из лаборатории. А Дмитрий Иванович в это время удил воблу в своем поместье, рассылал повсюду телеграммы или катался на воздушном шаре.

Не он открыл периодический закон. Да и что там оставалось открывать, после того, как все уже было просчитано заранее другими? Оставалось только расположить элементы в порядке возрастания. Но думаю, и в этом ему помогли. Говорят, в Чемоданах химия на высоте. По сравнению с их веществами наш «коктейль Золотова» — это просто молочная смесь для грудничков.

Не он изобрел «Московскую особенную», чтобы вместе со своим приятелем Витте спаивать русский народ.