Надежда Максимова - Код Андрея Рублева

И вот, миновав будку с внимательным охранником, наши друзья оказались на заводской территории. Слева возвышались уродливые, но большие каменные корпуса, откуда отчетливо пахло технологией выделки шкур.

Прямо вперед вела запущенная асфальтовая дорога, которая растворялась в том, что сейчас называют «индустриальный пейзаж». Имели место обломанные куски бетонных плит, ржавая цистерна, из которой натекла солидная лужа солярки, белеющие горки щебенки и потрескавшаяся земля, пропитанная остатками нефтепродуктов.

За всем этим богатством, практически у самого забора на взгорке виднелся деревянный крест. Вокруг него буйно росла крапива.

— Чем-то напоминает фильм «Сталкер», — сказал Иван, когда они, аккуратно прощупывая ногами почву, миновали остов полурассыпавшейся тракторной тележки.

— Во блин, а я гайки не взял, — пошутил водитель, оказавшийся знатоком творчества Тарковского.

Еще несколько усилий, и все трое оказались возле заросшего бурьяном пригорка из щебенки. Отсюда было видно воспетое в легенде Озеро — оно располагалось метрах в 20 за забором.

— Глядите, видимо как раз сюда и вышел из зарослей наш купец, — сказал Иван и, забывшись, шагнул. Водитель едва успел подхватить его под локоть — под ногами ощущались полностью скрытые зеленью бугры и ямы и какие-то ржавые железяки, так что резкие движения не приветствовались.

Но вот последние несколько шагов и компания подошла на расстояние, когда до креста стало можно дотянутся рукой. Иван чуть подался вперед и осторожно потрогал пропитанную каким-то составом древесину.

— С ума сойти, — прошептал он. — Неужели действительно это то самое место, где родилась пресвятая Богородица, непорочная божья матерь?

Хотелось как-то прочувствовать момент. Сделать что-нибудь особенное, соответствующее месту и случаю… но в голову ничего не приходило.

Иван покосился на Али и увидел, что тот попросту молится. Как обычно. Хорошо ему.

Страшно стесняясь присутствия водителя, Иван все же поднес руку ко лбу и дважды торопливо перекрестился. И тут же, словно кто-то нарочно выжидал этой секунды, на колокольне близлежащего храма зазвучали колокола.

— Дневная служба закончилась, — прокомментировал водитель. И тоже широко перекрестился в сторону видневшихся на востоке куполов.

Евгений Шаров позвонил мне где-то после обеда.

Вообще-то, с тех пор как он уволился из нашего НИИ и с головой погрузился в свои боевые искусства, мы встречались не часто. А чтобы по его инициативе, так вообще никогда. Поэтому его неожиданный звонок заинтриговал меня страшно. Я бросил все дела и отправился на встречу.

Увидев меня, Евгений приостановил на пару минут тренировку, назначил своим архаровцам старшего, выдал задание, а меня пригласил в каптерку. Это был плохой признак.

— Чаю хочешь? — спросил хозяин каптерки, когда мы расположились в этом тесном помещении с максимально возможным комфортом.

Я не хотел никакого чаю, но отказаться значило обидеть Евгения, который мало того, что фанатично исповедовал превосходство именно русской системы боя, так еще и чай заваривал исключительно из российских трав, но с поистине восточными церемониями.

В процессе приготовления, Евгений хранил благоговейное молчание и лишь тогда, когда процесс дегустации напитка, наконец, состоялся, Евгений отставил чашку в сторону и прямо взглянул мне в глаза.

— Ты привел мне очень необычных мальчиков, — сказал он.

— Вот как?

— Да. Тот, что помладше — как я понимаю именно он твой племянник, — очень способный. Реакция хорошая, пластика… И главное — соображает хорошо. А в нашем деле хорошая голова намного важнее силы. В общем, мальчик перспективный. Причем настолько, что я готов заниматься с ним индивидуально и безо всякой платы.

— Да нет, зачем же без платы, — я отстраненно подвигал перед собой раскрытой ладонью. — Я вполне платежеспособен, а сумма, которую ты назвал первоначально, мой бюджет не напрягает. Но, как я понимаю, ты позвал меня не для разговора об оплате?

— Ты прав. Я хотел спросить о втором мальчике. Где ты его нашел, и что вообще о нем знаешь?

— Хм… А что, у тебя появились сомнения в его благонадежности?

— У меня появились сомнения во всем.

— То есть?

— Понимаешь, русские боевые искусства не то чтобы сильно вошли в моду, но и чем-то редким и экзотическим их не назовешь. Практически в каждом городе имеются соответствующие секции, в 2005 году даже первый международный форум прошел. Весьма представительный, кстати. Народу съехалось столько, что организаторы головы сломали, как всех разместить…

— Прости, что перебиваю, но…

— А ты не перебивай. Я говорю строго по теме.

Так вот. Все это достаточно широкое распространение, множество тренеров, секций, обучающихся — это лишь видимая часть айсберга.

— Ты меня пугаешь.

Евгений лишь поморщился на мою реплику и продолжил, все так же прямо и с гипнотическим упорством глядя мне в глаза:

— Для определенной категории людей — можно назвать их «посвященными», существует другой, гораздо более глубокий уровень овладения русским боевым искусством.

Тут он неожиданно и довольно резко встал и отошел к окну. А потом, простояв там минуту, так же резко вернулся и сел.

— Ты когда-нибудь задумывался о том, почему самые сильные бойцы на поле Куликовом были монахами?

— Э-э… Ты имеешь ввиду Пересвета и Ослябю?

— Именно. Когда перед боем крикнули поединщиков, схватка между которыми могла решить весь исход битвы, с обеих сторон выехали самые сильные богатыри. И от русского войска выехал Пересвет. Монах.

— Ты намекаешь, что в русских монастырях хранились некие тайные знания, постигнув которые послушники становились непобедимыми воинами. Я правильно понял?

— Примерно так. Не случайно и китайское кунг-фу культивировалось именно в монастырях. В том числе в знаменитом Шао-лине.

— Допустим. И что?

— А то, что в настоящее время сохранилось очень немного людей, которые владеют этими тайными знаниями. И могут, например, не прикасаясь к противнику, свалить его с ног на расстоянии до 5 метров.

— Опа. Постой, а я что-то такое видел по телевизору. Какой-то американский тренер демонстрировал подобные трюки. Но, конечно, о расстоянии в пять метров речь не шла.

— То, что демонстрировал американец — фуфло. Настоящий мастер своих умений на публике не показывает. И увидеть что-то такое можно только в очень и очень узком кругу.

— Допустим. И что? — я взял свою недопитую чашку и сделал осторожный глоток. — Причем тут мои мальчишки?

— А при том, что твой восточный, неизвестно откуда взявшийся мальчуган владеет этим тайным знанием.