Канта Ибрагимов - Седой Кавказ

До неприличия сухо приняли в Нефтекумске Самбиева – дело сделано, и роль услуги умалена. В кабинете гендиректора Арзо вскипел, замахал в гневе руками. По-бандитски небрежно сунутый за пояс пистолет нечаянно обнажился, восстановил память нефтяников и заодно справедливость договоренностей.

За свои труды к двенадцати тысячам тонн Самбиев заработал еще десять тысяч тонн сырой нефти. При нем отправляется в Грозный телекс: «В первой декаде июня 1992 года ПО «Ставропольнефтегаз» поставило на ПТК – Грозный 56 тыс. тонн нефти, в том числе 22 тыс. тонн – принадлежат кооперативу «Бук».

«ПТК – Грозный» – монополия: пожалуй единственное четко функционирующее предприятие – нефте- и продуктохранилище, – посредством которого принимается и отпускается нефтехимическая продукция республики. С приходом новой власти по велению руководства республики, государственное предприятие стало арендным. Кто арендатор – неизвестно. Правда, известно, что руководит некто Мадагов – бывший заправщик, ныне очень влиятельный, чопорный господин; представитель известного монолитного, дерзкого вайнахского клана, который в жесткой, доходящей до кровопролития, упорной борьбе потеснил другие кланы, в том числе и два родовитых тейпа, финансировавших приход к власти президента-генерала и считающих, что мятежный лидер будет верен им и своим словам…

Еще весной, мечтая о нефтяном бизнес, организовывая схему, Самбиев Арзо без особого труда наладил контакт и заинтересованное взаимопонимание со всеми сопутствующими делу структурами: от Северо-Кавказского магистрального нефтепровода и железной дороги до нефтеперерабатывающего завода, различных министерств и таможни; и только с Мадаговым контакт не получался, никак он Самбиева не принимал, ни на какие рекомендации не реагировал, словом, брезговал общением с «мелюзгой».

Тем не менее Арзо не сдавался: до боли в желваках сжимая в обиде скулы, он порой по полдня ожидал Мадагова то в приемной, то у входа в контору, то вовсе у ворот предприятия. Поздний снег ложился на голову – таял; весенний дождь обливал – стекал; первый майский зной мучил – а Арзо упрямо, до стыда упорно ожидая, выстоял.

– Что ты хочешь? – наконец сжалился Мадагов, принял Арзо.

– Поставить нефть на давальческой основе.

– Да ты что?! В нефтебизнесе – киты, они съедят тебя, раздавят.

– Посмотрим, – очень тих голос Арзо, чуть ли не по стойке смирно стоит он перед вальяжно рассевшимся в кожаном кресле холеным начальником.

– А реализовывать куда будешь?

– За рубеж.

– Покупатели есть?

– Сколько их здесь шастает.

– Смотри, «кинут», глазом не моргнут.

– Подстрахуюсь.

– А как с цистернами, с таможнями, с границами, с портом, фрахтом судна?

– Кое-что обговорено, остальное решаемо.

– Когда поступит нефть и в каком количестве?

– Ваше добро на приемку и в течение месяца до двадцати тысяч тонн.

– Ладно… Иди к заму, подпиши договор. По положению, тридцать процентов от давальческой нефти остается республике, остальное узнаешь у зама.

Самбиев особо запомнил, что тридцать процентов от его нефти достанется не кому-либо, а именно родной республике, и выяснил у зама, что «остальное» – значит доллар за тонну наличным, и только – деньги вперед.

Не имеющий опыта внешнеэкономической деятельности Самбиев Арзо не знал, что экспортные операции необходимо начинать с конца, а именно, с покупателя. Желающих заиметь нефтепродукты хоть отбавляй, даже несмотря на смутное время, иностранцы наводнили Грозный, и это не мудрено – разница цен на нефть и нефтепродукты в России и в Европе колоссальна.

Самбиев Арзо первым в республике «загнал» на переработку давальческую нефть и без каких-либо препонов со стороны окологосударственных структур имеет возможность распоряжаться своей собственной продукцией, посему вокруг него особый ажиотаж. Постоянного места дислокации у него нет, нахальные покупатели рвутся в квартиру Россошанских и даже выискивают его в Ники-Хита.

Арзо не спешит. Простой арифметический подсчет показывает, что он ныне миллионер, а если эту сумму перевести в суррогаты-рубли – то миллиардер. Однако, хоть нефть – безусловный капитал, желательно бы обладать более ликвидным богатством, в виде валюты, а для этого необходимо иметь соответствующий антураж, средства, позволяющие успешно и выгодно произвести обмен одного капитала на другой, чтобы свой капитал был не на заводе, а в кармане, под рукой, а частично и в надежном западном банке.

По просьбе Лорсы, а в основном ввиду необходимости наличных рублей, Арзо одним росчерком пера в заявке, стоя перед нефтезаводом, продал одному грузину всего три цистерны, сто восемьдесят тонн бензина и заимел массу денег.

Далее Арзо перерегистрировал кооператив во внешнеэкономическое объединение «Бук-Барт» с лицензией на экспортные операции, арендовал лучшие помещения в центре города под офис, и самое главное, за мизерные, как он ныне считает, деньги провел прямо с телефонной станции в свой кабинет линию спецсвязи, которой ранее пользовались только высшие руководители республики, помимо этого у него есть аппарат с прямым московским номером. Отныне три телефонистки круглые сутки посменно обслуживают его, знают на память все телефоны в Батуми, в Новороссийске, Баку, Дербенте, Махачкале, Нефтекумске, Нижневартовске, в течение трех минут соединяют с любым абонентом, и даже если номер на том конце занят, вклиниваются в разговор, чем озадачивают партнеров Арзо, создают ауру его всесилия. За это телефонистки получают ежемесячную зарплату, значительно превосходящую их жалование, выраженное, как у госслужащих, талонами на хлеб, сахар, бензин. (Обретая свободу, Чечня катится в обратном направлении развития, стремится к военному коммунизму, идет поиск врагов независимости.)

Многочисленные окна офиса обрешечены, поставлена металлическая входная дверь, внутри помещения из железобетона встроено глухое темное помещение – хранилище, где, помимо будущих капиталов, ныне сосредоточена особо важная документация, всех видов оружие.

Последнее – непременный атрибут времени – находится в строгой иерархии Лорсы, который отныне имеет красивую должность – заместитель генерального директора по связям с общественностью. В подчинении Лорсы семь человек, обеспечивающих круглосуточную охрану офиса.

В отличие от предпринимателя Арзо, вечно вращающийся в непонятных кругах Лорса знает криминогенную ситуацию в республике, требует, чтобы старший брат ездил только с охраной, однако Арзо тяготится присутствием вооруженного человека, сам постоянно при оружии, начеку, тоже ощущает неспокойствие обстановки, но на охрану надеяться не хочет, да и знает, что незачем излишне привлекать внимание; если уж нападут, то один человек не поможет – волков бояться, с волками не жить.