Анатолий Отян - Добро Наказуемо

— А если отдать это богатство, и жить, как живут все люди? Да у тебя, как я догадываюсь, есть кое какие деньги кроме тех, и ещё те, что у меня на счетах.

— Я просчитывал и такой вариант. Как только я сообщу номер счёта заинтересованным лицам, меня уничтожат немедленно, потому что я стану помехой их владельцам.

— Так какой выход?

— Я подлечусь ещё немного и исчезну, как подсказала нам когда-то писательница Войнич. Ну найдут моё изуродованное тело, или утону в море на виду у всех. Вариантов много. Затем изменю внешность и приобрету новое имя, и заживу, как мечтал наш земляк Ося Бендер где-то в Рио-де-Жанейро, где все ходят в белых штанах.

— А какая моя роль во всём этом маскараде?

Шеф засмеялся:

— Ты подобрала хорошее название спектаклю, сценарий которго я тебе обрисовал. Ты будешь моим казначеем. Я не хочу светить все миллиарды, которыми буду владеть, а тратить их решил постепенно.

Может, когда-то мои дети, если такими обзаведусь, смогут владеть открыто. Да и то вряд ли. Что касается тебя, то я выделю тебе хорошее приданое, и твоей дочке тоже. Вам хватит. В личном плане я тебя неволить не буду. Живи как хочешь.

— А ты не боишься, что я тебя подведу?

— Это единственный вопрос, в котором я уверен на все сто процентов. Я проверил тебя: ты умная, волевая, грамотная. Понимаешь, что если я тебе доверил себя, то я, естественно, застраховал себя от твоего, пре…, ну скажем помягче — от твоей измены. И ты понимаешь, какова твоя ставка в этом. Но соблюдая хоть какое-то приличие, я спрашиваю тебя: — Ты согласна?

— А разве у меня есть варианты?

— Нет, конечно.

— Тогда согласна, куда мне деваться?

Шеф достал блокнот, вырвал чистый листок и положив его на колено что-то написал.

— Вот тебе код из одиннадцати цифр и букв. Ты должна их сейчас запомнить и никогда, никогда и нигде его не записывать. Учи его сейчас, я тебя проверю, а бумажку уничтожу.

Марина взяла бумажку и стала про себя повторять код. Минут через пятнадцать она отдала бумажку и сказала:

— Проверь, — и стала называть буквы и цифры.

— В два раза быстрее повтори.

Марина повторила быстро, как считалку, все цифры и буквы, но шеф заставил её сделать тоже самое в обратном порядке. Пришлось доучивать. И только часа через полтора, когда все его требования она выполняла чётко, он достал зажигалку и сжёг листок, а пепел растёр по земле.

— Иногда повторяй про себя, это очень важно. Мы, наверное, в течении года не будем видеться. Теми деньгами, что у тебя на счёте, можешь пользоваться по своему усмотрению. Если хочешь, можешь оставить работу, переехать. Но если переедешь, я должен знать где ты. У тебя ещё есть вопросы?

— Нет.

— Тогда у меня к тебе два. Первый, почему ты не спросила адрес банка?

— Сам скажешь, когда понадобится.

— Второй, ты написала письмо отцу, что умерла мать?

— Боже, ты и это знаешь? Откуда?

— Знаю и давно. Я тебя не выпускал из-под своего контроля и не выпущу, пока жив. Напиши ему письмо. Я с ним встречался недавно, и он мне сам рассказал о твоём последнем письме. Мучается дед. А он неплохой человек.

Марина была в такой растерянности, что даже не знала, что сказать. Но шеф, видя её состояние, сказал, помог ей:

— Я понимаю, что это для тебя непросто, но мне кажется, что ты найдёшь с ним общий язык. А что касается его греха, то все мы живём в грехе и не нужно грех каждого ставить на первое место в его характеристике и в отношениях с ним.

Марина подумала, что этот человек, на котором печать негде поставить, пытается быть проповедником.

— Хочешь я скажу о чём ты сейчас подумала?

— Нет, не хочу. Ты меня сегодня замучил. А что мне сделать с картинами? Я не уверена, что к ним не доберётся кто-нибудь.

— Сдай их в банк на хранение. А вообще если и повесишь их у себя на стенку, кто догадается, что они бесценны?

— Знаток не догадается, а поймёт.

— Много ли знатоков?

— Моя нынешняя приятельница Ядвига, первая узнает авторов картин.

— Да, наверное. Она училась в Ленинграде.

— Ты и это знаешь? Но я этому уже не удивляюсь.

Шеф поднялся со скамейки. Поднялась и Марина.

— Я пойду в санаторий, не буду тебя провожать, у меня через пятнадцать минут придут мерить давление. А тебе через парк пятнадцать минут ходьбы, а по дороге чуть дальше.

— Я пойду по дороге, хочу позвонить Свете, что пусть ждёт меня дома, а не идёт к Ядвиге. До свидания, Юра!

— Прощай, Марина. Если когда-нибудь увидишь меня, то я буду другим человеком. Хотя, что загадывать?

Шеф повернулся и пошёл по тропинке. Марина посмотрела ему в след, пошла к телефонной будке, стоявшей недалеко, зашла в неё и стала набирать номер телефона.

Начальник Франкфуртского Городского полицейского управления (PolizeiprДsidium) полковник Глазге слушал очередной доклад капитана Шульберта о происшествиях на подведомственном капитану районе города.

Особо серьёзных нарушений за эти сутки не произошло: задержаны двое школьников рисующих на стенах домов «графити» — родителям придётся расплачиваться за нанесенный ущерб; среди ночи поступил вызов от соседей на меломана, слушавшего громкую музыку — предупреждён; по звонку граждан у магазина «Plus» задержан нетрезвый водитель, пытавшийся отъехать от магазина с купленной бутылкой водки — водительские права изъяты, материал завтра передадут в суд; сосед заявил на соседку, что она кормила голубей, но данный факт не подтвердили соседи.

— Я уже Вам говорил, Шульберт, что если факт не подтверждается, то это уже не факт, а слух или неверная информация.

— Виноват, господин полковник. Информация не подтвердилась.

Полковник Глазге открыл папку, лежащую на столе, достал оттуда какие-то бумаги, сколотые скоросшивателем и протянул Шульберту.

— А что Вы скажете на это, капитан?

Шульберт прочитал несколько строк аннотации и пожал плечами.

— Приходится только удивляться человеческой глупости. Наверное, у этого Котика адвокат, как его? — Шульберт заглянул в бумаги, -

Бамберг, или безграмотный, или неопытный юнец, что так подставляет своего подзащитного, которого Вы, господин полковник, тогда пожалели.

— Это упрёк мне?

— Ну что Вы!?

— Если упрёк, то правильный. Я поручаю Клаппену выставить встречный иск и проучить этого бывшего советского десантника. Я не ошибаюсь?

— Начальник никогда не ошибается, — улыбнулся капитан, — так меня в своё время учил унтер-офицер отдельного горно-стрелкового полка Рельманн.

— Это правда, засмеялся полковник, меня тому же учил фельдфебель Юнг. Если у вас всё, то можете быть свободны.

Полковник вышел из-за стола, пожал капитану руку, и когда за ним закрылась дверь, сделал несколько движений руками в стороны с прогибом спины, а затем несколько глубоких наклонов вперёд.