Рыжая Марика - Повелительница зеркал

— Спасибо, — коротко кивнула Ника.

— Я Светлая или где? — поитересовалась Раиса, лихо увернувшись от еще одного шара.

Ника с беспокойством смотрела на друзей, бегающих от грозно шипящих шаров.

«Бегите!» — хотела крикнуть она, но передумала, сообразив, что ребят не убегут. Их Амулеты в руках врага, и они скорей умрут, чем оставят их в его власти.

— Ника! — крикнул Аскольт, уворачиваясь от шара. — Убегай, спасайся!

— Я не могу! — крикнула Ника, подпрыгивая, чтобы шар ее не задел. — Я должна ЕГО уничтожить!

Егор услышал ее слова и захохотал.

— Вот что, детка, — сказал он сквозь смех. — Все, что ты должна, ты простила!

Ника пропустила его слова мимо ушей. Она вдруг ясно вспомнила то заклинание, с помощью которого прогнала волков месяц назад.

— Аноробокиль!!! — гневно крикнула она, мысленно направляя мощный заряд магии по направлению к явно забавляющейся Эмили. Та вдруг страшно завопила. Ее одежда, брови, волосы и ресницы пылали. Она бестолково замахала руками и свалилась с камня. Егор не обратил на это не малейшего внимания, не сводя глаз с приемной дочери.

Ребята набросились на Эмили. Аскольт потушил пламя курткой. Эмили снова завопила. Ее черная от копоти рука потянулась к сапфиру, висевшему на шее.

— Э-э, нет! — Ада набросилась на нее, наподдав по щекам и несильно ударив в висок. Эмили обмякла и повалилась на землю.

— Так-то! — Ада брезгливо вытерла руки, презрительно плюнув в лицо американки.

Егор тревожно глянул на лежашую Эмили. Ника воспользовалась этим и крикнула:

— Аноробокиль!

На этот раз загорелся Егор, но он быстро потушил пламя, вызвав дождь над собой.

— Это все детские фокусы со спичками! — презрительно сказал он. — Твой янтарик будет моим!

Из его ладони вырвалась ломаная красная молния. Она хищно и неумолимо летела к Нике. Глаза девочки расширились от ужаса. Она видела все, как в замедленной съемке. Вот яркая молния движется к ней. Сейчас она обхватит ее шею, схватит ее драгоценный янтарь, ее талисман…

Но внезапно чья-то фигура заслонила Нику. Молния ударила в нее и пропала. Ника увидела вспышку темно-синего света, охватившую плотную мальчишечью фигуру. Спаситель повернулся к ней на дрожащих ногах. Это был Аскольт. Глаза его были расширены, на лице застыла маска боли.

— Прощай, Ника… Я люблю тебя, — еле слышно прошептал он и повалился в траву.

Ника смотрела на него расширившимся от ужаса глазам. Ноги приросли к земле. Девочка не могла пошевелиться и оторвать взгляда от лежавшего на земле Аскольта.

«Да нет же, не может быть, чтобы он умер! — с отчаянием думала Ника. — Вот сейчас он встанет, отряхнется и улыбнется своей солнечной улыбкой.… Ну, вставай же!»

Но Пологов не шевелился и лежал в неестественной, какой-то вывернутой позе, с закрытыми глазами. Из его груди лилось яркое свечение.

— Не-е-ет! — вырвался жуткий крик из груди Ники. — Аскольт!!! Не-е-т!

— Да! — мерзко ухмыльнулся Егор. — Я же говорил, что невидимка умрет первым! Пожалуйста, вот твой жених, невеста!

Слезы потоком хлынули из зеленых глаз Ники. Она уперла ненавидящий взгляд в этого гнусного человека и до боли сжала кулаки. Ее друзья хотели уже было кинуться на Егора, но он одним щелчком пальцев накрыл их гигантской клеткой, появившейся из ниоткуда. Ребята отступили и сжались в плотную кучу, с ненавистью глядя на черного человека.

Ника высоко вскинула голову.

— Я тебя не-на-ви-жу! — по слогам выкрикнула она. — Слышишь, ты, мразь?! Я тебя убью!

Егор посерьезнел и выкрикнул, взмахнув полами плаща:

— Ацилесивока!

Из-за пазухи у него стремительно вылетела железная веревка с огромной петлей, вся в острых стальных шипах. Веревка метнулась к Нике, норовя захлестнуться на ее шее, но Вероника спалила ее щелчком пальцев и крикнула:

— Ногориус!

Обжигающее пламя вырвалось из ее ладоней и помчалось к Егору. Тот наколдовал прочный защитный кокон, и пламя, ударившись о барьер, погасло.

Огромная и неестественно круглая луна безучастно следила за этой страшной сценой. Поляну окружали тлеющие кустики. Неподалеку стояла огромная клетка, в которой толкались подростки. На большом камне стоял человек. Из его ладоней вырывались сполохи света и сыпались искры. Девчонка, стоящая напротив, умело отражала его заклятия.

Поляна то и дело озарялась светом и вспышками. Оба дуэлянта начинали уставать.

— Алис! — выкрикнула Ника. Из ее янтаря вырвалась огромная силовая волна, устремившаяся к Егору. Тот замешкался на секунду, но этого хватило. Его сшибло с валуна, и он прокатился по земле несколько метров, но тут же вскочил на ноги. Из его носа и разбитой губы сочилась кровь. Ника торжествующе посмотрела на него, но сражение только начиналось. Егор едва произнес сквозь зубы.

— Ижонго…

Из его пылающих глазниц вылетело семь ножей. Таких огромных и острых, что их наверняка не удержал бы самый лучший в мире силач. Ножи полетели к Нике. Она поспешно сожгла шесть ножей пламенем. Седьмой нож она сжечь не успела. Он вскользь резанул ее по щеке и воткнулся в плечо.

Адская боль охватила руку. Ника зажмурилась и застонала, стиснув зубы. Боль терзала ее плечо. Девочка открыла глаза и глянула на рану. Лучше бы она этого не делала… Порвав футболку, нож врезался в руку. Ткань пропиталась кровью. Стиснув зубы, девочка протянула здоровую руку к ножу и резко выдернула его, страшно вскрикнув.

Там временем ее враг совсем пришел в себя и с ухмылкой смотрел на ее мучения. Он хотел уже выкрикнуть новое заклинание, но Вероника опередила его, хрипло выкрикнув:

— Ирмазодикус!

Из воздуха появились длинные веревки. Они быстро обвили Егора. Он задергался, крепко опутанный, и повалился на траву.

Ника на дрожащих ногах подошла к Аскольту. Он по-прежнему лежал в той же позе, не открывая глаз. Из его груди все еще вырывалось свечение. Прищурившись, Ника увидела, что его простая, человеческая и немагическая, аура порвана во многих местах. Жизнь уходила из него быстро и неумолимо. Ника упала на колени, приложив ухо к его груди. Сердце не билось…

— Аскольт, — Ника взяла его руку, но тут же отдернула свою ладонь: Пологов был холоден, как лед. — Аскольт…. Не умирай, пожалуйста! Я знаю, ты слышишь меня! Аскольт, не умирай…

Но Пологов вряд ли слышал ее. Он был бледен, как снег.

— Аскольт! Нет! Нет! — Ника кинулась к нему на грудь, рыдая от боли и страха, — Аскольт! Прошу тебя, не умирай! Я…. Не хочу тебя потерять…

Мальчишка не шевелился, пугая девочку своей бледностью. В нем осталось совсем мало жизни.

«Слишком поздно», — подумала Ника.

— Аскольт! Не смей умирать, слышишь?! Я люблю тебя! — крикнула она, со-брав в этом крике всю свою боль, свою любовь.