Рыжая Марика - Повелительница зеркал

Вероника проснулась оттого, что солнечный лучик пробился в ее комнату через неплотно задернутые шторы и проказливо забегал по лицу.

— У, я тебе! — погрозила она лучу и потянулась.

Внезапно дверь в ее комнату распахнулась, и влетел Аскольт с полным подносом еды. Вероника несказанно обрадовалась, но виду не подала. Долго сердиться на Пологова она не могла, да и не хотела, решив, что Федотова каким-то образом приворожила Пологова, а тот не виноват. А что? Написала на своей дощечке «Аскольт влюблен в меня по уши», и привет…

— Завтрак, мадам! — объявил Аскольт с улыбкой.

Вероника зарылась под одеяло, притворяясь, что еще не проснулась. Они так давно не разговаривали с Аскольтом! Может, Златкины чары спадают?

— Конечно, спит она! — Аскольт аккуратно поставил поднос на кровать, подошел к окну и распахнул занавески. Солнце заиграло в его длинных волосах.

— Ребенку на каникулах поспать не дают! — пожаловалась Вероника, бросая в Пологова подушкой.

— Ешь давай, ребенок, — велел Аскольт, увернувшись от снаряда.

Ника послушно ухватила горяченький блинчик со сгущенкой.

— Федотова спит? — спросила она, прожевав.

— Нет, — ответил Пологов, присаживаясь на край кровати. — Пошла гулять.

— Давно?

— Похоже, что ночью.

Вероника поперхнулась и закашлялась. Пологову пришлось похлопать ее по спине.

— Ночью?!

— Я слышал, как хлопнула дверь, — пожал плечами Аскольт, подходя к окну. — А что?

— Да ничего, — покачала головой Ника. — Какое мне дело до нее?

— Не надо, не начинай, — покачал головой Пологов, глядя в окно. — Вон она идет.

Павел сам не понимал, как получилось, что его внезапно сильно потянуло к новенькой. Так сильно, что он сам себя не узнавал. У него даже мелькнула мысль: а не заключается ли проклятие, наложенное на Злату, в том, что все парни по очереди в нее влюбляются? Несмотря на это здравое рассуждение, Краснов все же решил ковать железо, пока горячо. После того поцелуя на берегу парень решил действовать решительно. Он намеревался все объяснить Раисе, несмотря на ее теперешнее положение.

Когда утром Павел пришел к Раисе домой, та сидела за столом в черных брюках и блузке и пила чай из высокой кружки.

— Привет, — сказала она, когда он вошел в кухню.

— Привет, — не улыбаясь, ответил Павел, присаживаясь на подвернувшуюся табуретку. Он решил начать без обиняков. — Знаешь, нам надо поговорить.

— О чем? — безучастно поинтересовалась Раиса, вертя в руках кружку с недопитым чаем.

— О нас с тобой.

— А что с нами не так?

Она была явно не настроена на подобные разговоры, но Краснов понимал: если поезд разогнался, его уже не остановить.

— Понимаешь, дело в том, что… — Павел немного замялся. — Я… ты… Знаешь, я понимаю, что так поступать нельзя, но так вышло.

— О чем ты говоришь? — насторожилась Крылова, стараясь «просветить» его ауру.

— Дело в том, что я… влюбился в другую, — выдохнул Павел, поспешно ставя блок.

Повисла неприятная пауза. Светло-карие глаза Раисы расширились. После этого она схватила кружку, которую держала в руках, и швырнула ее на пол. Кружка разлетелась на кусочки.

— Влюбился? — угрожающе-спокойно переспросила Крылова, прожигая его взглядом. — Понятно. И в кого же?

— Какое это имеет значение? — пожал плечами Краснов и встал, собираясь уходить.

— А как же я? — поинтересовалась Раиса, глядя на него снизу вверх. Ее Амулет в виде жемчужины засветился.

— А что ты? — спросил Пашка, не оборачиваясь. — Ты красивая, но… слишком часто смотришь на Белова.

— Что?! — вскочила Райка. — Я же тебя люблю, дурак! ТЕБЯ! И никого больше!!!

Из ее глаз потоком хлынули слезы, рука заметалась в поисках какого-нибудь предмета, который можно было еще швырнуть. Павел лишь тяжело вздохнул и молча вышел.

— Да-а, ситуация! — протянула Ада, когда Злата ей все рассказала. Они сидели у Златы дома вдвоем: Ника и Аскольт отправились в лес за желтой осокой для зелья Силы.

— Это все порча, да? — спросила Федотова, нервно постукивая ложечкой по столешнице.

— Она самая, — кивнула Ада, лихорадочно стараясь что-нибудь придумать. — Слушай, я в своих книгах пороюсь. Если найду что-нибудь, дам знать, хорошо?

— Ладно, — кивнула Злата, вздыхая. — А теперь я спать пойду…

Ада вышла из дома Федотовой и направилась к себе домой. Жара на улице заставляла вспомнить о мороженом или стакане прохладного кваса. Краснова прикрыла глаза, свела ладоши, и… хоп! В руках у Ады оказался большой стакан с холодной, темной жидкостью. Сделав внушительный глоток, девчонка села на крыльцо дома и вздохнула, погрузившись в свои мысли.

От размышлений ее отвлек скрип калитки — это вернулся Павел.

— Ну, здравствуй, герой-любовник, — мрачно поприветствовала брата сестра.

— Привет, — буркнул Павел, садясь на ступеньку рядом с Адой и одним глотком осушая стакан с квасом. — Я смотрю, Злата тебе все уже рассказала.

— Я бы все равно узнала от тебя, — возразила Ада, заглядывая в пустой стакан.

— Ну да, — согласился Краснов.

— А ты откуда такой мрачный?

— От Крыловой.

Ада подозрительно поглядела на Пашку.

— Только не говори мне, что ты ей все рассказал!

Пашка вздохнул и кивнул.

— О, нет! — простонала Ада.

— Она бы все равно узнала!

— Надеюсь, что с ней все хорошо. Она у нас особа истеричная, могла и того…

— С ней все хорошо, — твердо сказал Павел. По крайней мере, он на это надеялся.

Федотова настороженно огляделась по сторонам, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в тусклом свете фонаря. Наткнувшись на забор, Злата тихо ойкнула и неслышно перебралась через полуразрушенный забор. Неподалеку впереди призывно замерцал огонек.

«Значит, Ада уже там», — поняла девочка и пошла вперед, перешагивая через разбросанные доски и обходя какие-то железки.

Зачем Ада велела ей прийти ночью в старую баню дома № 13, Федотова так и не поняла. Краснова просто велела ей, и все. Понимая, что это совершено безумная идея, девочка все-таки решилась на эту аферу.

Подобравшись к полуразрушенной бане, Златка с трудом нашла дверь и постучала.

— Кто там? — шепотом спросила Ада,

— Помыться пришла, — назвала Федотова пароль.

— Заходи.

Баня была совсем обыкновенной: лавки, бревенчатые стены, вмазанный в печь котел. На столе стояла небольшая восковая свечка, тускло освещающая все вокруг и придающая предметам причудливые очертания. Злате стало несколько жутковато. Она села на лавку и спросила:

— Ну и зачем ты сюда меня позвала, Ада? Вряд ли ты хотела помыться, и некому было потереть тебе спину?

— Пытаешься шутить? — даже не улыбнувшись, спросила Краснова. — Ну-ну, чувство юмора тебе еще понадобится.