Тони Парсонс - Man and Boy, или История с продолжением

Когда я сошел со своей сцены, Эймон схватил меня за рукав.

— Это было круто, — сказал он. — Но в следующий раз вставь в свою речь пару шуток о женихе, совокупляющемся с овцой.

Только когда заиграла музыка, я осознал, что ни разу не видел, как Сид танцует.

Я понятия не имел, хорошая ли она танцовщица, как ее тезка, или полная бездарность.

Я не знал, станет ли она вращаться и скользить с невероятной грацией или будет просто стоять, смущенно переступая с ноги на ногу и не зная, куда девать руки. Я не знал, танцует ли она, как Сид Шарис или как Сид Джеймс. Но я понимал, что для меня это не важно.

Если бы я увидел, что она танцует неуклюже, или если бы она оказалась прекрасной танцовщицей, у меня одинаково сжалось бы сердце. Я просто хотел с ней танцевать.

Диджей поставил какую-то лихую, но давно забытую мелодию, и в бестолковой эйфории этой старой пластинки было нечто такое, что захватило весь зал.

Марти и Сибхан танцевали какой-то небезопасный джиттербаг, причем лицо жениха отчаянно краснело, когда он пытался оторвать невесту от земли. Эймон прирос к месту и разбрасывал руки в стороны, как будто находился где-нибудь на Ибице, а не в благопристойном Клеркенвелле. Мем танцевала вокруг него, выпячивая грудь и вертя задом, — единственный танец, который она знала, — и выглядело это крайне непристойно.

Джина смеялась и хлопала в ладоши, глядя на Пэта, исполнявшего только что изобретенный танец: за три прыжка поворачивался на триста шестьдесят градусов. Ричард танцевал медленный танец с одной из подружек невесты. Моя мама беседовала со священником.

Был здесь и Гленн, танцевавший с закрытыми глазами и размахивавший руками, как будто находился под кайфом. Неожиданно оказалось, что на этой тусовке такая манера очень кстати, — Гленн танцевал абсолютно так же, как Эймон.

Зачем-то Гленн притащил на праздник и Салли, уже с огромным животом. Она иронически шаркала ногами из стороны в сторону, потому что это была музыка для стариков, от которой они снова чувствовали себя молодыми.

Но Пегги и Сид не было нигде.

Когда Марти поставил Сибхан на пол, чтобы сделать короткую передышку, я потянул ее за руку, стараясь перекричать Джорджа Майкла.

— Сибхан, где Сид?

— Им пришлось уехать раньше, чтобы успеть на самолет. Они улетают обратно в Америку.

— Надолго?

— Навсегда. Разве она тебе не сказала?

Я оставил свой «Эм-Джи-Эф» на обочине шоссе где-то к западу от зеленого парка Остерли. Несколько дней спустя я попытался отыскать это место в справочнике, но оно находилось уже слишком далеко за городом, а потому и не уместилось на карте. Впечатление было такое, что я бросил машину на краю земли.

Но мне стало понятно, что на машине я никак не успеваю, — транспорт по дороге к Хитроу практически стоял. А через каждые несколько секунд реактивный самолет размером с океанский лайнер взмывал в небо над моей головой. Толку от «Эм-Джи-Эф» больше не было.

Я вылез из машины и подумал, что понятия не имею, самолетом какой авиакомпании они летят. Самолеты «Вирджин Атлантик» отправлялись от третьего терминала, а «Бритиш Эйрвэйз» — от четвертого. Ни туда, ни туда я не успевал. Куда же бежать? Во владения миллиардера Ричарда Брэнсона или в сторону самой популярной авиакомпании мира?

Я мчался по обочине шоссе, самолеты с воем поднимались в небо у меня над головой, фалды фрака разлетались и хлопали на ветру.

В результате оказалось не важно, на какой самолет у них билеты. К тому моменту, когда я добрался до зала отправления, все самолеты в Америку за этот день уже улетели.

Толпа редела. Все путешественники уже находились в воздухе. Провожающие отправлялись домой. Весь взмыленный, я добежал до выхода на международные рейсы, повесил голову и вздохнул. Я опоздал.

И тут на полу я заметил его — маленького бледно-лилового человечка. Диско-Кена. Я подобрал его. Серебряные штаны перепачкались. Он успел потерять и второй ботинок…

Подняв глаза, я увидел перед собой Сид и Пегги. Они держали в руках посадочные талоны, а рядом с ними стояли чемоданы. Обе они так и остались в парадных платьях.

— Классная оказалась речь, — улыбнулась Сид.

— Ты не считаешь, что нужны были более традиционные слова? А может, лучше было вставить что-нибудь насчет жениха и овцы?

— Нет, все было хорошо.

— Вы опоздали на самолет.

— Мы просто решили не лететь.

Все еще не веря своим ушам, я покачал головой:

— Вот ты какая…

— Да уж, — ответила она.

Пегги взяла у меня Диско-Кена и посмотрела на Сид, как бы спрашивая: а что же будет дальше?

Ранним вечером черное такси медленно ехало в сторону города. Сид, задумавшись о чем-то своем, уставилась на кварталы многоэтажек, стоящие вдоль Уэствея, а Пегги спала у меня на руках.

Порой эта девочка казалась такой взрослой, хладнокровной и уверенной в себе. Но теперь она спала, сидя у меня на коленях, положив голову мне на грудь, и было такое впечатление, что она ничего не весит. Как будто она еще младенец и ее жизнь только начала разворачиваться и обретать свою форму.

Она пошевелилась во сне, услышав, как где-то среди бесконечных улиц западного Лондона звенят колокольчики мороженщика. Это был верный знак, что холодные темные дни заканчиваются. Еще более верный, чем пение птиц и набухшие почки. Скоро наступит весна, потому что человек с колокольчиками уже ходит по улицам.

С заднего сиденья черного такси я не мог различить, откуда доносится этот звук, — тихие окраинные улочки раскинулись во все стороны. Но колокольчики отзывались эхом в моей голове, как воспоминание о детстве или мечта о свадебных колоколах.