Анна Безелянская - Алгоритм любви

Гумилев предостерегает в ответ: "Ну, до свиданья, развлекайтесь, но не занимайтесь политикой".

Не послушалась.

Когда Николая Гумилева расстреляли, Лариса была в Афганистане. В письме к матери она признается: "Если бы перед смертью его видела - все ему простила бы, сказала бы правду, что никого не любила с такой болью, с таким желанием за него умереть, как его, поэта, Гафиза..."

Не приходится сомневаться: будь Рейснер в России, она бы приложила все усилия, чтобы спасти его.

А ее спасла, как это ни чудовищно звучит, ранняя смерть. Счастье, что она не узнала пыточных застенков НКВД, избежала этапов ГУЛАГа. Лариса Рейснер ушла из жизни в 1926 году, не дожив до 31 года. Ее имя не выпало из истории, хотя и подернулось ряской забвения. Действительно, что мы знали о ней? В школе слышали, что у красавицы-комиссара из "Оптимистической трагедии" Всеволода Вишневского был реальный прототип. Но фамилия произносилась учителями спешно и невнятно. Да и как иначе: жена врага народа Федора Раскольникова, подруга Радека!.. Хорошо еще о Гумилеве подзабыли. Можно ли об этом громко и вслух?!

Постепенно менялась жизнь, и образ прекрасной Ларисы, женщины-легенды, стал обретать все более четкие очертания. О ней стали писать, создавать мифы. Маятник качнулся в другую сторону.

Лариса родилась 1 мая 1895 года в семье профессора права Михаила Андреевича Рейснера. Ее мать - урожденная Хитрово. Девочка воспитывалась в атмосфере аристократизма и утонченного интеллектуализма. Позднее ее отец с грустью заметит: "Бедная моя "советская аристократка", никакими заслугами перед революцией и партией не стереть тебе ни твоей расовой красоты, ни твоих прирожденных дарований..."

"Расовая красота"... Эту необычную красоту постарался передать художник В. И. Шухаев, которому в 1915 году заказал портрет дочери Михаил Андреевич. Перед нами Джоконда XX века. Женщина грядущего ренессанса, как думалось на пороге теперь уже ушедшего столетия.

Окончив с золотой медалью женскую гимназию, Лариса поступила в Психоневрологический институт и одновременно стала посещать цикл лекций по истории политических учений в университете. Изучала литературу. Она мечтала стать поэтом, ибо ее литературный талант был взлелеян с самого детства. Ради Ларисы семья стала выпускать журнал "Рудин". В 1915 году вышел его первый номер, в котором вы можете прочитать "Сонет", посвященный Рудину.

Страдания последний монолог,

Живой обман, на истину похожий,

Становится печальнее и строже

И, наполняя болью каждый слог

Уходит, как освобожденный бог,

Склониться у неведомых подножий.

Но ты - другой. Как нищий и прохожий,

Поэзии непонятой залог.

Всегда один, смешон и безрассуден,

На баррикадах умер Рудин.

Когда-нибудь нелицемерный суд

Окончит ненаписанные главы

И падших имена произнесут

Широкие и полные октавы...

Да, она мечтала стать поэтом, а стала комиссаром. Поэзия революционной стихии оказалась ей более по душе. Ее мама, Екатерина Александровна, писала: "У нее хороший период Sturm und Drang; если выживет - будет для души много и авось творчество оживет, напившись этих неслыханных переживаний. Но... не думаю, она все время на краю гибели..." И далее: "Наша аристократка не уступает на мостике по хладнокровию демократам, и матросы молча подтягиваются".

Лариса Рейснер - комиссар Морского генерального штаба, на мостике она чувствует себя уверенно. "Товарищи и моряки! Братва! - обратилась она в 1918-м.- Я счастлива встретиться с вами, приветствовать моряков, почувствовать ваш боевой дух, вашу готовность бить и гнать врагов с нашей матушки-Волги... Я буду с вами на передовой, на фронте".

К этому времени относится ее стихотворение "Реквием" памяти комиссара Волжской военной флотилии Николая Маркина. Его приводит в своих воспоминаниях художник Борис Ефимов:

Давно вернулись в море миноносцы,

Как лебеди, они ушли на юг

За вами, павшие, за вами, крестоносцы,

Прислали рать железнокрылых вьюг.

Наверх, наверх, окоченевший Маркин!

Срывайте лед с кровоточащих ран.

Потоком медленным, густым и жарким.

В безудержный вольется океан

Бунтующая кровь от ваших ран...

Она и сама была бунтаркой, неуспокоенной, стремительной. Такой и изобразил ее художник на своей картине-шарже в 2001 году: поэт и воин, лира и маузер. Всегда на краю гибели. Как бы предчувствуя это, Рейснер живет полной грудью. Она комиссар, но она - женщина. Это для других ее кожаная куртка - символ революции, она же, вернувшись с фронта, сбрасывает ее, драпируя свое прекрасное тело в экзотические ткани.

Разрыв с Гумилевым - удар по самолюбию. Поэтому встреча с Федором Раскольниковым, а затем замужество некоторые биографы рассматривают как желание сделать "назло". Возможно, и оскорбленное чувство сыграло определенную роль. Но... Рейснер уже не Лери. Она изменилась, изменились ее взгляды, ее установки. Она околдована революцией, ее герой - воин. А Раскольников, командующий военной флотилией,- его воплощение.

Пять лет счастливого брака. И вдруг Лариса уходит от него. Вернее уезжает, оставляет его одного в Афганистане, где Раскольников находился с дипломатической миссией и где они прожили два года. Считается, что это произошло не без участия ее родителей, особенно матери, которая не переставала упрекать дочь, что та отреклась от творчества. Не обошлось и без семейной драмы - неудачные роды, несостоявшееся материнство.

Лариса Михайловна начинает новую жизнь. Теперь она - журналист, публицист. Это не новая для нее ипостась. Еще в 1916-1917 годах она успешно сотрудничала в журнале "Летопись" и газете "Новая жизнь". На сей раз она в Германии - корреспондент "Известий" - и пишет книгу о горняках Гамбурга. А помогает ей в литературной работе Карл Радек. Блестящий оратор, яркая личность, видный деятель партии. Радек женат, но разве может это быть препятствием любви? И он принимает парадоксальное решение: приходит на свидание с дочерью. Софья Карловна теперь вспоминает: "У него были три слабости: книги, трубка и хороший табак. Была и четвертая: красивые женщины".

Лариса Михайловна Рейснер умерла от брюшного тифа в 1926 году. Как мы знаем, мать предчувствовала ее раннюю смерть, а поэт почти предсказал. В 1913 году Осип Мандельштам посвятил Ларисе "Мадригал":

Нет, не поднять волшебного фрегата:

Вся комната в табачной синеве,

И пред людьми русалка виновата

Зеленоглазая, в морской траве!

Она курить, конечно, не умеет.

Горячим пеплом губы обожгла

И не заметила, что платье тлеет

Зеленый шелк, и на поле зола...

Современники были потрясены ее смертью. "Зачем было умирать Ларисе, великолепному, редкому, отборному человеческому экземпляру? - недоумевали они вместе с Михаилом Кольцовым.- Сколько радости и бесценных богатств могла бы еще дать людям эта яркая творческая жизнь!" Увы, "не поднять волшебного фрегата"...