Владимир Ераносян - Фронтмен

Мысли о жанровых войнах российского юмора не оставляли меня даже теперь, когда мне было особенно плохо. Настроение ухудшилось еще и оттого, что я был в полном дерьме, а мои кидалы — в шоколаде.

Умывшись и подправив бородку триммером, я наскоро оделся и отправился на поиски любимой. К полуночи, когда я обзвонил всех знакомых стриптизерш и моделей, которые могли знать Олю, я понял, что сей ребус в одиночку не осилить.

Параллельно я названивал своему другу Касперу. Мне не терпелось узнать, что сподвигло его на столь затяжное молчание — дела или прятки вследствие чувства вины. В случае с Каспером были возможны и другие прятки, мотивированные иными причинами, к примеру, висящим над ним дамокловым мечом долгом либо навязчивыми просителями лучших мест у сцены «Камеди» в «Атриуме» или «Голдене». Он умел пропадать на долгие месяцы и появляться в нужный ему момент. Он хорошо знал, что не смотря на недвусмысленное прозвище не числился среди привидений. Следовательно, исчезнуть из города он мог лишь сев на самолет — в Москве мало-мальски публичный человек всегда на виду, особенно если он в один прекрасный момент возомнит себя всемогущим.

Раствориться в московской тусовке почти невозможно — все друг друга знают, бывают на одних акциях, вручениях, премьерах и показах, посещают одни и те же заведения. Из кинотеатров — мультикомплексы. Из ресторанов — новиковские. Из публичных домов — "Секрет Сервис", «Бардо», завуалированный «Дежавю» и внеконкурентное заведение на Спиридоновке для особых эстетов. Из клубов — «Оперу», "Рай", «Крышу мира» и восставший из пепла «Дягилева» и романтики 90-х полузакрытый «Сохо» на Саввинской набережной. По легендарному фейс-контролеру Паше, воспетому и «распиаренному» коронованными им же принцессами гламура, после пожара в «Дяге» уже никто не скучал. Теперь он прозябал во второсортной «Паче». Обитатели ночи не знают сострадания. Для них огонь — лишь атрибут вечного карнавала. В его пламени сияют лики идолов, пожирающих друг друга с расторопностью ящериц и мимикой джокеров.

Форматировать лохов и метросексуалов было кому. Свято место королей клубных турникетов пусто не бывает. Желающих селекционировать клубных вояжеров было хоть отбавляй. Весьма скромная заработная плата не пугала молодых и амбициозных маргиналов, предпочитающих дневному образованию ночную популярность.

Я всегда с интересом взирал на энтузиастов, вершащих свое дело наперекор обидным репликам в свой адрес, угрозам и даже физическому насилию. Однако, героическая стоика фейс-контролера модного клуба зиждется все же на фундаменте материальной заинтересованности — он знает в лицо потенциальных покупателей столиков, а значит ему светит 10 процентов, если столик зарезервируют через него. В довесок, приказ быть стойким фейсконтролерам отдают клубные промоутеры и фронтмены — передовики ночи. Они берут удар обиженных на себя. Вроде как смелые, хоть иногда являются апологетами гей-культуры. Знаменитый «пиарщик греха», «гастарбайтер» из Сербии Синеша Лазаревич и его компаньон Миша Козлов за счет неприступности песика на входе могли втюхать свои клубные карты тем, кто научился выкладывать ими белые дорожки, сказав при этом: «Мы — семья!». За любую из подобных реплик я пустился бы в бой, по крайней мере, ответ за мной не заржавел бы. Наверное, поэтому, никто даже в бытность неприхотливой юности не предлагал мне стать фейс-контролером, доверяя лишь руководство над этими бедолагами в капюшонах.

Решение прошвырнуться по клубам возникло спонтанно. Во-первых, был выходной, во-вторых, Оля не могла не быть тусовщицей и не оказаться в выходной в одном из перечисленных выше клубов. Во всяком случае, со стопроцентной вероятностью под утро она появилась бы на «Крыше», в клубе на набережной Шевченко. Клуб был хорошо известен не только клаберам, но и оперативным работникам Госнаркокантроля. Я априори не любил «аптеки», поэтому побывал там всего однажды. Заинтересовавшаяся мной девица посмотрела на меня словно на инопланетянина, когда я заказал коньяк «Мартель» вместо того, чтобы втянуть ноздрей дорожку «колумбии» на стеклянном столике в чиллауте. С тех пор я не был в списках. Ибо не числился не только в категории «обгашенных», но и в числе олигархов, звезд и перманентных прожигателей жизни.

И разве может без оглядки расходовать свои дни и ночи мечтающий о любви? Среди обладательниц подаренных «верту-сигнэйче» и оседланных за трудоночи порше искать любовь было напрасной тратой времени, но на то в России уже давно придумана пословица про грабли, на которые подобные мне наступают даже не дважды, а в аккурат на каждый зубец…

Итак, попасть на «Крышу» я мог либо заранее подсуетившись, либо будучи в свите кого-нибудь из узнаваемых в ночи персонажей отечественного или зарубежного мажорно-тусовочного сообщества. С моими связями в богемном мире я мог организовать это в три секунды. Один звонок на сотовый — и я на «Крыше». Вспомнив, что на «Крышу» народ подтянется только к пяти утра, я рванул в «Сохо», начитывая рэп собственного сочинения:

Ни на веранде, ни в каминном зале, ни внизу на танцполе Оли не было. Я принял решение не задерживаться и отправился дальше. В «Рай»… Туда, как и в «Сохо» я заходил с ВИП-входа. Фейсконтрольщик Влад окольцевал меня «красным вездеходом», и я поднялся в клуб, рассчитывая увидеть здесь не только Олю, но и Каспера. Просто, в «Раю», вернее в концертном зале клуба по пятницам проводили «Камеди».

Оказалось, что «Камеди» в райском Илюзиуме проходил нерегулярно. Зато здесь я наткнулся на местного промоутера, бывшего военнослужащего Андреаса, обнял его по-братски и поздравил с тем, что он не голубой.