Мартин Миллар - Добрые феечки Нью-Йорка

Элрик присел на корточки под кустом. Стояла глубокая ночь, весь Корнуолл спал. Позади него наготове сидели пятеро сообщников. По знаку Элрика они взметнулись в воздух, пролетели над сараем, где хранились ткацкие станки, произвели из пальцев волшебный огонь и подожгли сарай.

Сарай заполыхал, но прежде чем подняли тревогу, Элрик и его последователи скрылись в ночном воздухе.

Элрик был лидером Корнуоллского движения сопротивления фей и единственным лучом надежды для всех фей и эльфов, несших на себе гнет тирании. Но поскольку движение состояло пока только из него самого и пятерых его последователей, а король Тала был самым сильным монархом за всю историю королевства, дело их казалось безнадежным.

И все же, поджог склада ткацких станков был важным элементом экономического саботажа. Про экономический саботаж Элрик узнал из книги о террористических действиях, которую нашел в библиотеке у людей, и пока что все получалось.

Динни немного продвинулся в обучении, но вскоре стал жаловаться на боль в пальцах.

— Сыграй снова, — велела Хизер.

— Пальцы ноют.

— Нишкни, жирдяй! — заорала фея в конце концов.

— Не надо мне этих шотландских забытых матюков, — сказал Динни. — Кроме того, лучше уж быть жирдяем, чем лилипутом в драной юбке.

— Да как ты смеешь! И это после того, как я научила тебя новой мелодии!

— Да я бы и без тебя выучил.

Хизер оскорбилась.

— У тебя способностей — как у ливера в рубце! — крикнула она и исчезла в ночи.

Очень немногие люди — например, Керри — могут от рождения видеть фей. У некоторых эта способность развивается от питья разных зелий, вроде смеси денатурата, гуталина и фруктового сока.

— Я так понимаю, ты потусторонняя прислужница Тиссаферна, персидского сатрапа этой местности? — спросила Магента.

— Нет, я Хизер, шотландская фея чертополоха.

Магента отнеслась к этому с сомнением и потуже сжала рукоять меча.

— Ну, а я — Ксенофонт. Я веду греческих наемников на помощь Киру, брату царя Артаксеркса, против оного же Артаксеркса. И если ты его слуга, передай ему, что конец его близок.

Мимо проехала машина с задними динамиками, и воздух вокруг завибрировал от музыки.

Вот бы поиграть на скрипке через такую систему, подумала Хизер и сразу же вспомнила о планах, которые они с Мораг строили насчет своей группы. Стало грустно.

А Магента отбыла, плотно погруженная в свои счастливые грезы.

— Какие все желтые, — заметила Мораг.

— Мы в Китайском квартале, — пояснила Керри.

Они отправились на свою обычную прогулку. В Китайском квартале Керри надеялась встретить цветок китайского дерева гинкго.

— Как это цветок китайского дерева попал в древнекельтский алфавит? — спросила Мораг.

Керри сама не знала. Она предположила, что кельты много путешествовали.

— Или оно росло и в других местах. Так или иначе, это как раз одна и тех редкостей, из-за которых мой алфавит так трудно составить.

Мораг осматривала окрестности в поисках гинкго. Когда она впервые услышала про цветочный алфавит, она подумала, что нужен один цветок на букву «А», один — на «Б» и так далее, но, похоже, все было несколько сложнее. Необходимые цветы соответствовали древним кельтским символам, а не буквам современного алфавита, и важен был не только вид растения, но и цвет.

Гинкго на горизонте не было, и Мораг стала разглядывать людей.

— Ну и местечко этот Нью-Йорк! Черные люди, коричневые, белые, желтые и какие-то промежуточные. Как мне это нравится!

— Мне тоже, — сказала Керри. — Но иногда эти разные люди враждуют между собой.

— Почему?

— Потому что они разного цвета.

Мораг расхохоталась.

— Какие люди все-таки глупые! Если бы феи были разных цветов, они бы никогда не стали из-за этого враждовать.

В этот день Керри проснулась в хорошем настроении, и даже операции с калоприемником ее не расстроили. Но Мораг знала, что рано или поздно это все равно случится, и размышляла, как этому помешать. Феи обладают некоторыми целительскими способностями, но на сложное хирургическое вмешательство их не хватит.

Взгляд Керри упал на маленькую брошку в виде восьмиугольного зеркальца, и она вошла в магазин, чтобы рассмотреть ее получше. Магазин был не совсем обычный — он был заполнен подержанной одеждой и украшениями, на прилавке лежало несколько книг и карт. В глубине стояли древние музыкальные инструменты. Мораг принялась их разглядывать, а Керри спросила продавца-китайца про брошку. Брошка, оказывается, не продавалась.

— Почему? — спросила Мораг, когда они вышли на улицу.

Керри пожала плечами:

— Не знаю. Сказал просто: «не продается».

Они прошли еще немного, и Керри достала брошку из кармана.

— Ты просто виртуоз! — с восхищением сказала Мораг. — Я ничего не заметила.

Мораг увидела омаров. Они плавали в большом аквариуме перед каким-то рестораном.

— Почему эти омары живут в магазине? — спросила она.

— Они сидят в этом аквариуме, пока какой-нибудь посетитель не захочет их съесть. Тогда их достают и варят.

— Что?!

Мораг была в ужасе. В Шотландии, гуляя по западному побережью, она не раз любезно беседовала с омарами. Ей и в голову не приходило, что люди их едят. Когда они возвращались домой, чтобы Керри могла поесть и принять очередную дозу стероидов, которые смягчали болезнь Крона, Мораг страшно переживала насчет омаров.

Она развернула зеленую тряпицу, в которую была завернута скрипка, и прижала инструмент подбородком.

— Какая славная мелодия, — сказала Керри.

— Спасибо. Это известная шотландская похоронная песнь. Хотя, по правде сказать, мне такие вещи кажутся скучноватыми. Не будь Хизер такой балдой, нас бы не выгнали из Шотландии, и наша радикальная кельтская трэш-группа уже как следует встряхнула бы весь народ.

От того, что Мораг стала мрачно вытворять с похоронной песней, Керри тоже сделалось очень грустно, и с наступлением сумерек они сошлись на том, что ничего не остается, кроме как лечь спать в плохом настроении, накрыв телефон подушкой.

Керри пожелала спокойной ночи своим цветам, поцеловала великолепный валлийский мак и закрыла глаза.

А тем временем в театре через дорогу Кэл устраивал прослушивания молодых актрис на роль Титании.

Хизер это зрелище привело в сильнейшее раздражение.

— Ни одна ни капельки не похожа на королеву фей, — жаловалась она Динни после. Но тот не обратил на нее внимания: он был слишком занят намазыванием толстого слоя орехового масла на шоколадное печенье.

— Вчера я следила за одной нищенкой, — продолжала Хизер. — Она уверена, что на дворе 401 год до нашей эры, сама она — Ксенофонт, афинский наемник, и идет воевать за Кира, который борется со своим братом Артаксерксом за власть над Персией.