Росарио Ферре - Дом на берегу лагуны

Они появлялись в конторе «Мендисабаль и компания» около одиннадцати, работали пару часов, а в час дня уже сидели за столиком ресторана «Ла Майоркина» в ожидании, когда им принесут угрей с чесноком и суп из лангустов с тостами. В три они возвращались домой на привычную сиесту, как они делали это в Испании, а в пять «роллс-ройс» Буэнавентуры снова привозил их на работу. Там они натыкались на Кинтина, который как раз в это время закрывал помещения магазина и сам задвигал тяжелые засовы в железные петли дверей. Они перекидывались парой слов с Кинтином, утверждая, что название пунтилья [4]очень подходит к этому месту, поскольку работать в «Мендисабаль и компания» гораздо труднее, чем нанести быку «пунтилью» во время корриды. Кинтин вежливо улыбался, а на следующий день приказывал своему секретарю уменьшить виконтам зарплату наполовину.

Кинтин поручил Хуану учет продуктов и вин, но инвентаризация никогда не была точной, потому что у Хуана было слишком нежное сердце. Когда представители «Милосердия Божьего» по двое курсировали по улицам города, прося милостыню, и стучались в двери дома Мендисабалей, Хуан, вместо того чтобы дать положенные десять долларов, дарил им к тому же ящик спаржи из Аранхуэса или связку колбас из Сеговии; а когда он видел нищего, который выуживал из уличных отбросов куриные кости, то тут же давал ему половину копченого окорока, завернутого в промасленную бумагу.

Со своей стороны Калисто обязан был надзирать над продавцами, но всегда повторялось одно и то же. Он прощал долги, как даруют жизнь. Он был человек мирного характера и никогда не ругал продавцов, которые возвращались в магазин с пустыми руками, так и не собрав с мелких торговцев Острова налоги, как он им поручал по утрам. Это выводило из себя Кинтина, которого Буэнавентура учил, что торговцы должны выходить из магазина по утрам подобно стае гордых орлов и возвращаться в свое гнездо по вечерам нагруженными плодами своих усилий.

Так что расходы семьи росли с астрономической скоростью. В первое Рождество, которое мы встречали все вместе, Ребека сделала Хуану и Калисто роскошные подарки, дабы компенсировать скромное жалованье, которое платил им Кинтин: Хуан получил красный «порше» с откидным верхом, а Калисто – породистого скакуна с седлом, на котором золотом были выгравированы его инициалы. Поскольку Ребека не хотела выглядеть слишком расточительной, конь, как она сказала, заблудился и «случайно забрел к ним в патио». Ребека ничего не хотела слышать о проблемах фирмы и сердилась, когда Буэнавентура просил ее быть экономнее.

Буэнавентура все чаще стал спускаться в нижний этаж, чтобы принимать ванну в водах источника. Только погрузившись в ледяную прозрачную воду, которая таинственным образом била из земных недр, вдали от толпы слуг и детей, сотрясавших стены дома своими криками, он забывал об огорчениях. Целебные ванны Петры, сдобренные волшебными травами, возвращали ему душевный покой.

Однажды, в июле 1958 года, какой-то грабитель проник с авениды Понсе-де-Леон через поляну маков, потом через патио так, что его никто не видел, и забрался в нижний этаж. Ребека праздновала день рождения одной из своих внучек на террасе, и вся прислуга была на верхних этажах. Грабитель на цыпочках прошел через нижний этаж и услышал журчание воды. Ему захотелось пить, и он открыл дверь, которая вела в грот, где находился источник.

Было невыносимо жарко, и Буэнавентура неподвижно, закрыв глаза, лежал в воде. Злоумышленник увидел аккуратно сложенную на стуле одежду и стал шарить по карманам брюк. Буэнавентура открыл глаза и выпрямился. Он тут же выскочил из воды, и они схватились врукопашную. Буэнавентуре было шестьдесят четыре, грабитель – намного моложе; одолеть его было нелегко. Наконец Буэнавентуре удалось схватить камень у основания источника, он ударил вора в висок, и тот потерял сознание. Но сам Буэнавентура поскользнулся и упал в заросли папоротника, окружавшие лохань. Когда через несколько минут он попытался выпрямиться, то почувствовал, что не может пошевелиться. Наконец кто-то из слуг услышал крики Буэнавентуры и бросился за остальными членами семьи. Следствием падения явился перелом шейки правого бедра и нарушение функции почек.

Его отвезли в больницу скорой помощи, а на следующий день Ребека заказала в «Пан Америкэн» билеты на самолет для всей семьи. Буэнавентуру повезли в Нью-Йорк, где и прооперировали в дорогой больнице. О происшедшем поставили в известность Игнасио, и тот тоже прилетел из Флориды, чтобы быть рядом с отцом. Три недели семья жила в отеле «Плаза» на Пятой авеню. Мы с Кинтином остановились в «Елисейских Полях», на 54-й улице, в скромной гостинице, где вели отчаянную борьбу за максимальную экономию. Операция Буэнавентуры прошла успешно, и на четвертую неделю его поставили на ноги. Семья вернулась на Остров в полном составе.

По возвращении Буэнавентура свободно передвигался по дому, но продолжал испытывать трудности с мочеиспусканием. Он не спал ночами, чувствовал жжение в паху и желание помочиться. Но когда пытался это сделать, выходило только несколько капель. Ребека обратилась к врачу, он порекомендовал Буэнавентуре снова лечь в больницу, но тот отказался. Он прекрасно себя чувствует, сказал Буэнавентура. Это было не так. Его недомогания всегда лечила Петра, и ему больше не хотелось подвергать себя новым испытаниям. Ребека, боясь вызвать у него приступ гнева, которыми он славился, не настаивала. Она попыталась внушить мужу, чтобы они обратились по крайней мере к услугам медсестры, но Буэнавентура не захотел и этого. Петра будет заботиться о нем, сказал он. Он уже начал пить ее настой из огуречной травы, и ему стало лучше. Кроме того, она каждый вечер приносит в ванную горячий кирпич, чтобы он на него мочился.

Прошло еще несколько дней, и Буэнавентура попросил Ребеку переехать в другую комнату. Он будет спать в комнате один, потому что не хочет беспокоить ее по ночам. В комнате с ним останется Петра, которая будет сторожить его сон. Петра перенесла из нижнего этажа свою походную железную кровать и поставила ее в ногах Буэнавентуры. Ребека согласилась и перенесла свои вещи в комнату для гостей на другом конце дома. Казалось, она довольна, что теперь никто не будет мешать ей спать. Она снова начала устраивать свои всегдашние чаепития с легкими закусками, будто ничего не произошло. По вечерам ходила с приятельницами по магазинам.

– Он – потомок конкистадоров, эти люди сделаны из железа, – говорила она своим партнершам по бриджу нимало не тревожась. – Ничего с ним не случится.

Петра часами растирала Буэнавентуре спину мазью из коровьего вымени, смешанной с маслом из змеи маха, чтобы снять мучившие его боли. Она поставила фигурку Элеггуа рядом с его кроватью, жгла пахучую кожу кобры и каждый вечер молилась вслух, но все было напрасно. Буэнавентуре становилось хуже и хуже. Вскоре у него поднялась температура, которую было не сбить ничем. Однажды утром он начал бредить. Ему казалось, он на пляже Лукуми, и волны тихо набегают на него, но пена не дает дышать. Петра заподозрила неладное, но, когда склонилась над ним и приложила ухо к его губам, Буэнавентура не смог произнести ни слова. Тогда Петра поставила его на ноги и с помощью слуг довела до нижнего этажа. Ни Ребека и никто другой из членов семьи не осмелились ее остановить, потому что Петра подчинялась только Буэнавентуре. Мы с Кинтином сопровождали их до грота, где был источник. Петра, с Буэнавентурой на руках, погрузилась в воды источника и начала тихо купать его, чтобы холодная вода омыла дрожавшее от озноба тело.