Тургрим Эгген - Декоратор. Книга вещности.

Я не хочу считаться интересным, хочу хорошим.

Иммануил Кант в терминах своей эстетики говорит об этом так: «Вкус есть способность оценивать предмет или действие посредством полностью незаинтересованного чувства удовольствия или недовольства. Объект такого чувства удовольствия называется „красивым“».

Я бы не пережил, если б кто-то, войдя в сделанное мной жильё, завопил: «Оо! Вижу-вижу! Сигбьёрн Люнде!» Я не «подписываю» свои интерьеры, не увлекаюсь эстетскими пшиками. Но, не покривив душой, могу сказать, что не сделал двух «одинаковых» квартир. Осло, в общем, маленький город, а уж в том кругу, где моими услугами пользуются, и вовсе, я полагаю, все друг друга знают и пересекаются. Примерно год назад я попал в историю: мой клиент обвинил меня в том, что у его лучшего друга — хотя я об их знакомстве не подозревал — тоже появился стол «Tugendhat» (квадратный стол со стеклянной столешницей, под которой располагается стальная крестовина, служащая баром) от Миса ван дер Роэ. Что ему теперь делать с теми двумя, что есть у него? На мой личный взгляд, даже если вышеназванный стол появится в каждом доме, урон от этого будет столь ничтожно мал, что говорить не о чем, но клиенты рассуждают иначе. По уровню доходов они относятся к той группе, где принято пользоваться «эксклюзивными» вещами. Он не желал иметь в доме то, что есть у других. Пришлось мне заменить оба мисовских стола. Кстати, те, что я купил взамен, были дешевле, но разницу я оставил себе — как штраф за пренебрежение к Ван дер Роэ.

В нашей среде бытует мнение, что, когда бы не заказчики, жизнь дизайнеров была бы раем на земле. Однако без заказчиков нашей профессии не существовало бы. Из этого и будем исходить. Хотя клиенты попадаются хорошие и трудные. Хороший клиент позволяет тебе работать спокойно. Я нисколько не имею в виду, что у хорошего клиента нет своих идей и представлений, как раз наоборот, но хороший клиент озвучивает их сразу, а остальное доверяет дизайнеру. Как только мы обо всём договорились и утвердили чертежи, я советую своим клиентам отправиться в дальнее и продолжительное путешествие. Самый тяжёлый случай — это заказчик, который продолжает путаться под ногами у меня и рабочих со своими «а вот я опасаюсь, как бы», когда уже всё поломано и порушено. Которому вдруг приходит в голову, что лучше бы уложить паркет «в другом направлении». «Видите ли, друг мой, — отвечаю я в таких случаях, — весь мой дизайн-проект держится на том, что паркет будет уложен в этом направлении. Если мы положим по-другому паркет, надо будет переделать полностью всё. Вы готовы?»

О том, сколько это будет стоить, я не говорю. Это клиенты понимают. Все смотрели в своё время комедию «Милый, милый норвежский дом».

Другая напасть — клиент начитанный. Он появляется со стопкой книг и журналов, пестрящих жёлтыми бумажками, открывает эти нетленки на чём-то на его взгляд чертовски привлекательном и сообщает: «Я хочу, чтоб было примерно так».

Я изучаю фотографию и выясняю, что, во-первых, журнальная квартира много больше той, что есть у заказчика, во-вторых, свет там падает иначе, в-третьих, мебель на снимке страшна до безобразия.

Но этого я клиенту не говорю. Я спрашиваю:

— Чудесно! А я-то вам зачем?

— В каком смысле?

— В том смысле, что здесь написано, как мебель называется, где она продаётся и даже сколько она стоит, если я не ошибаюсь. Всё, что вам нужно, — снять телефонную трубку и заказать доставку. С этим вы легко справитесь без дизайнера.

Странно, но когда я представляю ситуацию таким образом, продвинутого заказчика или заказчицу вдруг посещают сомнения по поводу прочитанного. У них появляются смутные подозрения, что на поверку дело может оказаться сложнее, и процесс неизменно оканчивается тем, что они подряжают меня. Хотя продолжают подсовывать мне книги и журналы. А от меня требуется всякий раз вдумчиво изучать их и говорить: «Неплохо придумано! Пожалуй, надо будет украсть у него идейку. Кстати, я думал над тем, что вы показывали мне прошлый раз, и знаете, тут есть вариант получше. Вот смотрите...»

Ещё имеются супруги с разным мнением. Переделку квартиры, точно как рождение ребёнка, некоторые рассматривают как способ спасти распадающуюся семью, но работать с такими заказчиками — сущий ад. Если один на службе или вышел на пять минут, второй вполне может позволить себе заявления типа: «Будет так и так. Это моё последнее слово. В конце концов, имею я право хоть на это!» В таких случаях надо запастись временем и терпением и попытаться растолковать супругам, что результат прямо зависит от того, насколько они сумеют договориться, что, как и в других жизненных ситуациях, надо уметь не только настаивать, но и отступать. Тем не менее в конце концов я обычно солидаризируюсь с женской половиной, таково распределение ролей в жизни. Чем дальше, тем сплочённее наш тайный альянс, цель которого, как полагает супруга, — обдурить её благоверного по полной программе и ободрать как липку. Одна дама, из самых густых столичных сливок, попросила меня купить мужу кресло для релаксации такой конструкции, что стоило ему прилечь перед телевизором, у него вываливалась и закатывалась в недра кресла мелочь из кармана. «Вы не представляете себе, какой он скупердяй. У него гроша не выпросишь», — сказала она тогда.

Часто я становлюсь свидетелем неприглядных подробностей чужой жизни. Хоть роман пиши... Короче, у меня нет никаких иллюзий, что стоит поместить человека в прекрасный интерьер, и он станет счастливым. Я полагаю, что красивая, гармоничная среда обитания добавляет человеку счастья, но не создаёт его. «Наполните дом сей светом и счастьем!» — попросила восходящая театральная звезда (имя ей сделало участие в телесериале), когда поручала мне переоборудовать её мансарду, поскольку у неё самой нет ни секунды времени. «Светом наполню, — ответил я, — а счастье ищите в себе».

Так я заслужил довольно, как показывает мой опыт, редкую для нашей профессии награду — поцелуй. И она заказала мне квартиру и осталась безумно довольна. И так бывает.

На манер пещерных людей мы разложились прямо на дубовом паркете посреди угловой комнаты, той, что с эркером, и руками таскаем куски дымящейся пиццы из расписной коробки. Как обычно, наша пицца состоит из двух разных частей, мужской и женской, или «инь» и «ян», как сказали бы некоторые. Восточная — Его половинка, с мясом и жгучим перцем, и западная — Её, со сладкой паприкой и ананасами. Я не выношу консервированных фруктов вместе с солёной пищей. Катрине тянется оттяпать кусочек моих ста восьмидесяти градусов, я в шутку хлопаю её по загребущей лапе. Но это её не останавливает. Ещё у нас есть две полулитровые бутылки минералки «Фаррис» с синей этикеткой.