Борис Минаев - Мужской день

Вообще, по моему мнению, асфальт – это какое-то чудо. Камень, а ведет себя как стекло. Трескается. Ломается. Разлетается на куски. Кусочками асфальта очень удобно играть в классики. Даже в футбол. На асфальте хорошо лежать. Потому что он хранит тепло. Попробуй, ляг на землю, полежи. Даже летом! Простудишься, и все. А на асфальте – пожалуйста. Асфальт можно мыть. На асфальте очень удобно играть в футбол и другие игры с мячом. В общем, когда моя мама говорила: «Пресня – это же каменные джунгли! Это же асфальт, один асфальт!» – я всегда ей отвечал:

– Ну и что? А ты бы хотела, чтобы здесь была голая земля, мама?

Но она не отвечала и только махала на меня рукой.

...Итак, мы сняли с себя штаны и начали рыть яму вглубь с удвоенной силой. Пришел Сурен и мрачно сказал:

– Хочешь, лопату принесу? А?

– Нужна мне твоя лопата! – на выдохе сказал Колупайс, выбрасывая из ямы здоровенный кирпич.

– Кирпич нам тоже нужен, – отметил я, не прекращая ни на миг работы. – Мы из него делаем ворота в футболе. Мы можем рисовать им классики.

– Можем дать кому-нибудь по башке, – продолжил Колупайски. – Знаешь что, Сурен. Ты не стой здесь. Иди, действительно, за своей лопатой. А то мы, на фиг, роем, роем, уже мозоли нарыли, а этот стоит просто так, солнце загораживает.

И Сурен побежал. Он принес острую прямую настоящую лопату. Его мрачное мужественное лицо выражало полную решимость занять свое место в нашей дыре. Но места здесь пока не было.

Стоило мне сделать два сильных копка, как опять заблестел металл.

– Вот! Опять! – закричал я. – Металл! Внимание! Под обломками асфальта обнаружен клад!

Но тут нас немного отвлекли.

– Тут собака ваши штаны нашла! – сказал застенчивый женский голос. – Мальчики, вы меня слышите?

Я поднял голову и ахнул.

Вокруг нашей дыры, оказывается, собралась целая маленькая толпа: любопытные карапузы, за которыми поневоле притащились мамы с колясками, потом поодаль стояли и обсуждали нашу свежую яму две тихие испуганные старушки, мрачно смотрел на нас издалека пенсионер в белой нейлоновой рубашке с короткими рукавами и в черной шляпе. Но самое главное – почему-то прибежали две или три бродячие собаки, и одна из них почему-то писала на наши штаны.

– Колупаев, Колупаев, что она делает? – взволнованно закричал я.

Колупаев высунул голову, и тут же выскочил из ямы могучим прыжком, в одних трусах, чем, по-моему, немного ошеломил молодых мам с колясками. Он стал страшно орать и кидать в собаку кусками исторического асфальта.

– Мои новые брюки! С тебя за брюки рубль, Лева, ты понял! – чуть не плакал Колупевич, но тут его голос вдруг

повеселел. – Слушай, а собака меткая. Она попала только на твои. Мои сухие! Ты смотри, какая умная собака!

Колупайчюс аккуратно положил свои драгоценные брюки на деревянный столик и попросил молодых мам присмотреть за ними. Мамы возмущенно загалдели. Они и так были не рады, что дети притащили их на самую жару. А тут еще Колупай-ага-оглы с какими-то дурацкими приставаниями, и к тому же в одних трусах! От вида этих могучих трусов одна маленькая девочка вообще заплакала, и ее увели.

Колупаев протянул мне мои немного потерявшие вид брюки.

– Знаешь, ты их лучше спрячь где-нибудь здесь, – ласково сказал он. – А то если их на солнце сушиться положить, все собаки начнут сюда стремиться. Они знаешь как запах чувствуют...

Я положил брюки в образовавшуюся нишу.

Дыра благодаря асфальту имела еще и массу боковых ответвлений и отверстий. Ну как бы шахт. Туда можно было засунуть руку не то что по локоть, а намного дальше. Туда ногу можно было засунуть! Но Колупаев не посоветовал нам с Суреном этого делать (Сурен все-таки влез в дыру):

– Асфальт придавит, вытаскивай потом твою ногу... Не толкайся, Сурен.

Работа продолжалась. Гора сырой рыжей земли пополам с кирпичами была уже такой величины, что некоторые дети забирались на нее с разбега, а потом, проваливаясь по колено, прыгали вниз с радостным визгом. Мамы с колясками, уже совершенно обалдев от нашего нескончаемого трудового

подвига, ушли в тень и там пили кефир. Старушки, которые продолжали живо обсуждать перспективы нашей дыры, принесли себе из дому по табуретке и теперь сидели со всеми удобствами, наблюдая, как мы втроем, голые и грязные, продолжаем идти вниз, к глубинам времен. К обломкам затерянных цивилизаций.

– Слушай, Лева, – говорил мне Колупаев громким шепотом, чтобы не услыхали старушки на табуретках. – Давай здесь оборудуем блиндаж. Укрепим стены. Возведем крышу. Можно поставить печку-буржуйку, а трубу вывести наружу.

– Какая буржуйка, Пай Колу! Сейчас лето. Здесь, наоборот, можно будет отдыхать от жары. Можно здесь открыть ковбойский бар. Принести квасу. И холодильника не надо!

– Это летом здесь прохладно! – опровергал меня Пай Колубек. – А зимой, если развести костерок, это будет любимое убежище индейцев, воров и бандитов нашего двора. Мы здесь поставим круглосуточную охрану, а сами с тобой и Суреном будем играть в карты и ножички.

Тут я решил проверить, куда положил брюки, и попросил всех выйти на некоторое время из дыры.

Неохотно и мрачно Колупай и Сурен покинули обжитое место.

Я стал медленно осматривать плоды нашей кипучей деятельности. Плоды были просто замечательные. Неровно темнела земля, расслаиваясь на типы почвы и породы камня. Красиво и тихо сыпался мелкой струйкой песочек. Асфальт, как и положено музейному экспонату, скромно виднелся в нишах и боковых отверстиях, его можно было трогать и щупать, но предельно осторожно – иначе он мог рухнуть на ногу. Все было просто прекрасно. Втроем с Суреном мы утоптали почву, и теперь она не вязла под ступней, не булькала и не хлюпала противно. Это была прекрасная настоящая яма, которую можно было использовать на радость людям и в назидание потомству. Но брюк не было. Наклонившись, чтобы разглядеть какой-то боковой ход – не попали ли туда мои несчастные брючки, – я вдруг снова обнаружил странный блеск металла под ногами.

– Эй! – заорал я. – Смотрите! Я вам точно говорю, здесь что-то есть.

Мой голос выдавал неподдельное волнение золотодобытчика.

Люди, давно уже бесцельно сидевшие и ходившие вокруг дыры, подошли близко, с изумлением глядя, как я руками счищаю грязь с металлического слитка шириной в хорошую потолочную балку.

– Дети! – вдруг сказала одна из старушек. – А что вы здесь делаете?

Мы с Колупансоном чуть не прыснули от смеха. Ничего себе, мы тут целый час роем, а она только решила узнать. С другой стороны, ее вопрос застал нас врасплох.

– Что, не видите? – сказал я сурово. – Мы нашли слиток белого металла. Ученые будут проверять его происхождение. Нас наградят почетной грамотой. И дадут денежную премию.