Александр Ушаров - Мясо

— Не а.

— Ну-ну. С солдатской получки купил?

— Ага, как раз на пачку хватило.

Старлей замолчал. Долго стоял не двигаясь, только глаза его смотрели на Артура из темноты. Потом он сказал:

— Ладно, Сагамонов. Бросай сигарету, пошли в казарму. Разговор есть.

— Вы идите, я догоню. Сигарету жалко. Всё-таки одна двадцатая солдатской получки.

Артур отвернулся.

— Рота, смирно! — услышал он крик дневального за своей спиной.

Замполита Артур нашёл у себя в кабинете. Тот сидел за письменным столом и курил сигарету. Перед ним на полированной поверхности лежала тонкая серая папка-скоросшиватель.

— Разрешите войти? — спросил Артур.

— Вошёл уже, — замполит помахал рукой, разгоняя клубы дыма перед своим лицом. Потом затянулся и вдавил окурок в обрезок артиллерийской гильзы.

Артур подошёл к столу. Отодвинул стул. Сел. Достал из кармана пачку «Marlboro», вытащил из неё сигарету и вставил в рот. Взял лежащие на столе спички.

— Сигарету убери, — сказал Комар. — Держи себя в руках. Курить в расположении роты — прерогатива командного состава.

Артур швырнул сигарету на стол.

— Приберите на потом, товарищ старший лейтенант. А то курите дрянь всякую…

Комар молча покачал головой. Взяв со стола папку, раскрыл её.

— Так, что тут у нас, — он потёр рукой подбородок. — Сагамонов Артур Александрович, семьдесят первого года рождения, уроженец города Башмак, холост, образование незаконченное высшее… ммм… мать — завзалом в ресторане «Ереван»… так… тут у нас всё заурядненько, — он перелистнул страницу, — а вот здесь начинаются чудеса. Танковый полк Страхув. Учебная рота. Семь суток ареста и прокурорское предупреждение за нанесение телесных повреждений старшему сержанту Тарасенко… Это что же за повреждения такие?

— Проникающее ножевое в мягкие ткани бедра, — ответил Артур, глядя на склонившегося над документами замполита исподлобья.

— Ууууу, — Комар сделал изумлённое лицо. — За проникающее ножевое семь суток ареста?! Это как это?

— Вы что, эти листы в первый раз видите?!

— Нет, не в первый. Но не устаю удивляться. Это же нонсенс. Посвяти же меня в неведомые мне тонкости военной юриспруденции.

— Тарасенко отказался от показаний.

— Чего вдруг?

— Оказалось, он на штык-нож случайно сел. В темноте не увидел.

Комар оторвался от текста и посмотрел на Артура.

— Ты ведь незадолго до инцидента с Тарасенко из госпиталя вернулся, где находился с множественными ушибами и сотрясением мозга, полученными тобой в результате ночного падения с лестницы. Тебе Тарасенко этот, случайно, не помог упасть?

Артур промолчал.

— Ну-ну, — сказал Комар, наморщив переносицу. — Читаем дальше. По окончании учебного подразделения очередного звания не присвоено. Отправлен рядовым в войска. С третьего апреля на авторемонтном заводе. За нарушения воинской дисциплины неоднократно содержался на гарнизонной гауптвахте, где наотрез отказывался работать, а также оскорбил действием ефрейтора Хамракулова, исполняющего обязанности выводного. Оскорбление действием — это пощёчина, что-ли?

— Она самая.

— Прямо вот так вот воину с автоматом и полным боекомплектом влепил леща?!

Артур промолчал.

— И что, тоже с рук сошло?

— Нет, почему же. Десять суток добавили.

— Нууу?!

— Ладно, хватит паясничать, вы же сами приказ подписывали…

— Товарищ старший лейтенант.

— Чего?

— Обращаться, говорю, по форме надо, когда с офицером разговариваешь.

— Ладно, хватит паясничать, товарищ старший лейтенант.

— Держи себя в руках, — повторил старлей. — За воротами тебя уже машина дожидается.

Он снова уткнулся в папку.

— Три месяца назад проходил по делу о хищении воинского имущества. Тааак… Получил прокурорское предупреждение… Ну, Сагамонов! Как это тебе удаётся?! Ты на меня прямо суеверный страх нагоняешь. Может, ты разведчик в высоком чине, поэтому тебя командование бережёт? Даааа, чудесааа! Стащил партию финских электродрелей в кол. три тысячи шт., а ему хоть бы хны! Прокурорское предупреждение!

— Эти дрели разворовывали в течение последних пяти лет. А я просто уснул на посту и пропустил Дудинцева.

— Ладно, — Комар закрыл папку. — Мне-то что. Я-то чудеса люблю. А вот твой бывший командир майор Усков настаивает на пересмотре. Что и логично. Прокурорское предупреждение — это условный срок. Так что, скорее всего, он своего добьётся. И получишь ты свою первую судимость, рядовой Сагамонов, и сделаешь, наконец, свой первый серьёзный шаг по дорожке, протоптанной твоим легендарным папашей.

Артур вздрогнул.

— Не трясись, воин, — ухмыльнулся замполит. — Плохо, когда враг о тебе всё знает. А я не враг. Я — замполит части, твой старший товарищ и духовный наставник. И моя главная задача — это вернуть тебя на правильный путь, если это, конечно, возможно. Задача же командира кадрового батальона охраны майора Ускова, которого ты опозорил в присутствии всего личного состава, — сгноить тебя либо в дисциплинарном батальоне, либо в исправительно-трудовом учреждении. Лично я советую второе. Даже если на более длительный срок.

— Так, ладно, я пошёл, — сказал Артур и поднялся.

— Ты куда это? — Комар недоуменно уставился на него.

— Надоел мне ваш длинный рассказ ни о чём…

Артур надел шапку и подтянул ремень.

— Разрешите идти?

— Сядь, — старлей посмотрел на него исподлобья.

— Я…

— Сядь, я сказал.

Артур сел. Сорвал шапку, бросил на стол и уставился прямо в глаза замполиту.

— Треть батальона охраны находится в госпитале, — сказал тот.

Артур молчал.

— Отравились чем-то, весь суточный караул, — продолжил Комар. — С минуты на другую военная прокуратура подтянется, будут разбираться.

— Я, что же, под подозрением? — ухмыльнулся Артур.

— Дело не в этом.

— Не в этом? А в чём же?

— Людей не хватает. Каждый человек на счету. Так что плакала твоя гауптвахта. Завтра в караул заступаешь.

— Вы хотите, чтобы я охранял завод?! После финских электродрелей?! После моего перевода в ремроту с клеймом «непригодности к несению»…

— Нет. Не завод, — оборвал его замполит. — Ты поедешь на пост номер семнадцать.

Артур расхохотался.

— Именно, — сказал Комар. — Ты не ослышался. Поедешь, отмочишь и вернёшься, покрыв себя несмываемой славой. А я во время твоего отсутствия подумаю, как тебя вытащить из вонючей выгребной ямы, в которую ты по неосмотрительности попал и в которой так элегантно барахтаешься. С «мальборой» в зубах, и так далее.

— Вы… — начал было Артур, но Комар его перебил.

— Тихо, солдат. Побереги энергию для службы. Думаешь, я не вижу, как у тебя поджилки дрожат. И правильно дрожат, между прочим. Потому как дошёл ты до точки, за которой остановиться уже нельзя…