Владимир Мегре - Анаста

И родное пространство, окутанное гнетущей тишиной, с увядающим, но ещё живым многообразием природы, с непониманием прислушивалось к маленькой девочке. И вдруг всё вокруг вздрогнуло, когда… Гнетущую тишину словно тёплым лучиком пронзил крик отчаянной и уверенной радости:

— Э-ге-гей! Э-ге-гейййй! — кричала Анаста наперекор гнетущей тишине. — Не сдавайся, Родина. Я — Анаста, Родина. Я — с тобой.

Она стремительно бежала с горы к своему цветнику, на бегу касаясь руками стволов деревьев, гладя листики кустов.

— Э-ге-гей! — вновь прокричала она, обегая вокруг ствола большой старой яблони с пожухлыми листьями.

Тонкий, высокий и радостный голосок маленькой девочки побеждал гнетущую родное пространство тишину. И вдруг к её голосу присоединился другой, низкий, басистый и могучий звук — на крик Анасты бежал с пастбища мамонт Дан, Бежал и трубил на ходу что есть мочи.

А рядом с девочкой слышалось теперь ещё и громкое, непрерывное «мяу-мяу-мяу» — это поддерживал Анасту кот по кличке Котёнок.

Анаста остановилась у цветника, за которым она ухаживала, как и все дети поселения, каждый — за своим.

Травка на одном краю цветника поседела, цветы поникли, и только на любимом цветке девочки сохранился один ещё не распустившийся бутон; он клонился к земле, словно раздумал расцветать. Но девочка при виде поникшего бутона не опечалилась, она смотрела на него и улыбалась. Не опечалилась она потому, что представляла себе не поникшим, а распустившимся во всей красе любимый цветок.

Присев на корточки перед собравшимся было увянуть растением, она тихо и ласково позвала его:

— Эй, цветок, я здесь, просыпайся.

Потом подержала во рту указательный пальчик, подняла его, определяя, с какой стороны дует на цветок холодный ветер. Определив направление студёного потока, она легла с той стороны на бок, пытаясь преградить собой путь холодному воздуху. Однако холодные струи всё же огибали маленькое тело и жалили листики цветка, не давая им расправиться. Вдруг холодные потоки прекратились, и наоборот, Анаста спиной почувствовала тепло. Она обернулась — мамонт Дан, завалившись на бок, закрыл от холодного ветра своим огромным телом и Анасту, и весь её цветник.

— Ты молодец, Дан! Умница! — воскликнула Анаста.

Цепляясь за шерсть, она вскарабкалась на спину мамонта и, повернувшись к дующему со стороны ледника ветру, радостно и победно прокричала своё «Э-ге-гей!» Холодный ветер подул ещё сильнее. Тогда, подумав, девочка повернулась в противоположную сторону и закричала призывно, замахала руками, словно приглашая кого-то невидимого. Подняв хобот вверх, призывно затрубил и мамонт. Замяукал зовуще Котёнок.

Холодный ветер стих, а спустя какое-то время возобновился, только дул он теперь с другой стороны, тёплыми струйками ласкал и цветок, и мамонта, и стоящих на его спине девочку с котом.

Пенье редких птиц приветствовало живительные воздушные ручейки.

Несколько дней боролась Анаста с холодным ветром, дующим со стороны ледника; вновь и вновь прибегала она к своему цветку, как только он начинался. И каждый раз привычно укладывался у цветника мамонт, преграждая дорогу холоду.

А потом наступил день, когда оживший цветок расцвёл. Прибежавшая к клумбе Анаста опустилась перед ним на колени и поцеловала жёлто-красные лепестки, легко прикасаясь к ним губами. Потом отступила на два шага в сторону, любуясь прекрасным чудом, необыкновенной красоты твореньем — её цветком.

Не в силах устоять на месте от нахлынувшей откуда-то изнутри ликующей энергии, Анаста сначала запрыгала на месте, потом её прыжки перешли в необычный импровизированный и зажигательный танец. Даже мамонт Дан пытался подтанцовывать, переминаясь с ноги на ногу. Кружился, то заваливаясь на спину, то вскакивая, Котёнок. И помахивал им на тёплом ветерке своими жёлто-красными лепестками живой цветок.

И тут Анаста остановилась. Она увидела стоявших на горе двух юношей.

Оба юноши были одинакового роста и атлетического сложения. Внешне очень похожие друг на друга, они отличались только цветом волос и глаз. Один был светловолосый и голубоглазый, другой — черноглазый и темноволосый.

Некоторое время юноши оставались на месте, словно давая Анасте возможность привыкнуть к их неожиданному появлению. Потом не спеша подошли к девочке.

— Здравствуй, девочка! — обратился к ней Темноволосый. — Ты, девочка, должна быстрее действовать. Интуитивно ты почувствовала, что можешь остановить ледник, что в тебе есть силы, способные изменить программу Бога. Это, конечно же, невозможно. Но ты будешь искать эти силы. И я узнаю о человеке больше, чем знаю сейчас. Я готов рассказать тебе о мироустройстве, ответить на любой твой вопрос, только действуй, девочка, быстрее.

Анаста не успела ответить. Заговорил второй юноша:

— Здравствуй, Анаста, ты красивая и чуткая, ты прекрасна, как и многие чудные творенья на великой планете Земля. Мой брат многое знает о мироустройстве, но, я думаю, больше всех слушать ты должна саму себя.

— Вам добрый день и помыслов приятных светлых, — смогла наконец поприветствовать юношей Анаста.

— Стоп, — перебил Анасту Темноволосый. — Вот так всегда, противно даже слушать заученные, тупые, бездумные слова. Нас двое здесь, я тёмный, и почему мне желают светлых помыслов?

Я тёмный, мысли мои тёмные и агрессивные. Я такой, и в том моё предназначение в Божественной программе! — всё больше распалялся Темноволосый. — Если буду светленьким слюнтяйчиком, помысловчиком светлым, тогда не я то буду. Раз — и не будет меня. Поняла, девочка? Перед тобой останется один светленький недотёпа. Нас двое! Поняла, девочка? И ты не должна говорить только о светленьком. Забери свои мысли обратно, если за твоими словами они были, если твои слова не просто заученные, попугайские звуки.

— Если моё приветствие вас обидело, то я изменю его и скажу вам просто «здравствуйте», — ответила Анаста.

— Так-то лучше. А то светленьких вам…

— Кто вы? — поинтересовалась Анаста. — Из какого рода? Я никогда ранее вас не видела.

— Конечно, не видела. Нас никто никогда не видел. Но проявления наши в делах человеческих в каждом мгновении присутствуют, — быстро проговорил тёмный юноша. — Да, в каждом. Моих проявлений, конечно же, больше — они грандиозные. Почти всё человечество от катастрофы до катастрофы живёт с преобладанием моих энергий.

— Остановись, мой тёмный и талантливый брат, — заговорил Светловолосый. — Мы ведь так и не представились. — И повернувшись к девочке, продолжил: — Анасточка, понять попробуй сказанное мной.

Мы с братом являем собой два комплекса Вселенских энергий. Всё необъятное пространство Вселенной заполнено энергетическими сущностями. Когда Бог сотворял человека, Он взял от каждой сущности равное количество энергии, неведомым способом сбалансировал их в Себе и отдал сотворённому Им человеку. Сотворил из всего сбалансированного в Себе человека.