Владимир Мегре - Анаста

Ты обращаешься ко мне, возможно, считая меня чародейкой, способной привлечь для решения твоего вопроса неведомые человеку силы, но я совсем не чародейка. Через свои чувства я могу принимать информацию из Вселенной обо всём, что было, обо всём, что знает Вселенная, но и каждый человек способен принять такую же информацию, если не будет возводить барьеры неверия в собственные силы. Если будет здоров физически и мыслить неизвращённо.

Информация Вселенной похожа на то, что может содержать в себе суперкомпьютер. Человек, владеющий компьютером, нажимает несколько кнопок и получает требуемую ему информацию. Теперь представь, Владимир, вместо того чтобы нажать несколько кнопок, ты просишь это сделать меня. Человеку требуется информация постоянно, и если он сам не будет уметь нажимать эти кнопки, рядом с ним должен постоянно находиться умеющий.

— Да умею я на компьютере получать информацию, я не знаю, как получить её из Вселенной.

— Просто, очень просто — самому искать решение задачи. Верить, что именно ты найдёшь верное решение. Самое верное.

— Да думаю я про это, целый год думаю, нет ответа.

— Я же тебе говорю, ответ не может пробиться через построенный тобой барьер, и твоё пылкое обращение ко мне только подтверждает это. Я не буду решать за тебя твою задачу.

Решительный отказ Анастасии в помощи возмутил меня.

— Ну, конечно, не будешь. Ты тверда в своих убеждениях, никакие аргументы не могут заставить тебя поступить иначе, — с горькой иронией проговорил я. — Я ещё раз повторяю, там двести пятьдесят семей, не дай бог, если в других местах у строителей родовых поместий может сложиться такая же ситуация, как в этом, но там двести пятьдесят…

— Владимир, может быть, Бог и сложил эту ситуацию. Представь себе, если бы там изначально была плодородная почва, то эти места не достались бы этим людям.

Может, именно Бог всё так и устроил, и посчитали власть имущие эти земли непригодными для взращивания садов. Такая ситуация дала возможность двумстам пятидесяти семьям приобрести эту землю и начать строить родовые поместья. Возможно, над ними даже кто-то посмеивается, считает, что у них не будут получаться райские оазисы, но маленькой искоркой пробьётся к кому-то из них информация, и озарятся эти места миллиардами цветков на деревьях плодовых и травах.

— Может, и пробьётся эта искорка, но жить-то хочется сегодня, сейчас, и с прекрасным видением будущего, не с безысходностью.

Вдруг я почувствовал приятное тепло за спиной и оглянулся. Рядом со мной стоял мой сын Володя. Наши взгляды встретились, и необычное тепло усилилось.

Мой сын лицом был похож на Анастасию и, может быть, слегка на меня в молодости. Его рост почти достигал моего. Его ещё юношеское телосложение отличалось стройностью и необычной атлетичностью, но не искусственной накачкой мышц, а идеально гармоничной.

Взгляд сына… Он был похож на ласкающий взгляд Анастасии, а ещё в этом взгляде… Понимаете, в его взгляде читалась необъяснимая уверенность. Необъяснимая и какая-то спокойная уверенность. Кажется, он вообще не знает о существовании каких-то жизненных трудностей или не представляет ситуаций, которые непреодолимы человеком.

Володя поклонился мне, а потом заговорил, обращаясь к Анастасии:

— Мама, я слышал, о чём вы говорите здесь. Позволь мне, мама, обратиться к тебе и высказать своё мнение. — Он почтительно поклонился Анастасии и молча ждал её ответа.

Я впервые видел или чувствовал, с каким почтением и любовью он относится к Анастасии. Наверное, он без её разрешения не мог вступить в диалог.

Анастасия внимательно смотрела на сына и отвечать не спешила. В её взгляде не было строгости, скорее нежность и уважение.

«Странно, — подумал я, — почему она так долго не отвечает на его простейшую просьбу? Скорость её мысли велика, за такую длинную паузу она могла просчитать множество вариантов развития событий. А тут и просчитывать-то нечего». Наконец Анастасия ответила:

— Говори, сынок, мы с папой будем внимательно тебя слушать.

— Я считаю, мама, будет хорошо и правильно, если ты поможешь папе. Я чувствую, для него важно решить эту задачу. И если ему помочь, то не укрепится барьер неверия в собственные силы и собственный разум, а уменьшится. Может быть, частично, но он даже рухнет. Я считаю, папе необходимо помочь, — и Володя замолчал.

Анастасия снова ответила не сразу. Некоторое время она ласково, с улыбкой, смотрела на сына, потом сказала:

— Конечно же ты прав, сынок, в данной ситуации папе действительно нужно помочь. Ты, Володя, помоги, пожалуйста, папе. Вы вдвоём и вместе с другими людьми найдёте решение. Будет лучше, если вы начнёте искать его прямо сейчас, прямо здесь, и я не буду вам мешать.

Анастасия повернулась, и стала медленно удаляться от нас. Отойдя на несколько шагов, она обернулась и добавила:

— Очень интересное и полезное дело сотворить предстоит вам, наглядно и значимо усовершенствовать среду обитания.

Мы с сыном одни стояли друг перед другом. Я спросил его:

— Скажи, Володя, а ты можешь так, как мама, пользоваться всей информацией, что есть во Вселенной? Многие мыслители говорят о ней. Станислав Лем, писатель очень известный, так и сказал Вселенная — как супер-ЭВМ. Нам без этой супер-ЭВМ не обойтись. У тебя получается пользоваться ею?

— Так быстро, как у мамы, у меня не получается.

— Почему?

— Потому что мама породистая.

— Что значит породистая? — удивился я.

— Это значит, что порода человека первоистоков сохранилась в ней.

— А в тебе почему не сохранилась? Понял… — А про себя подумал: «Это потому, что я непородистый. Это ему, наверное, так Анастасия объяснила. Зачем же тогда согласилась родить от непородистого? Никого другого не нашлось, значит?»

Сын внимательно посмотрел на меня. Возможно, он понял, о чём я подумал, и произнёс:

— Мама очень любит тебя, папа, пойдём со мной, я тебе покажу две вещи.

— Пойдём, — согласился я и пошёл за сыном.

Когда мы подошли к входу в землянку, где я ночевал с Анастасией при первой встрече, Володя отодвинул камень, открывая вход в продолговатую пещерку, или нору. Он просунул туда руку и вытащил, будто из сейфа, пустую бутылку из-под коньяка и палку.

Я узнал: это была та бутылка, из которой я пил коньяк при первой встрече на привале. «Надо же, она сохранила бутылку», — подумал я.

— А что это за палка? — спросил я у Володи.

— Это та палка, которой ты хотел побить маму, когда она не соглашалась отдавать тебе на воспитание меня, ещё нерождённого.

— Палку можно было бы не сохранять, — смущённо сказал я.

— Мама говорит, что когда ты держал эту палку, в тебе бушевало множество энергий, и теперь она ей дорога.