Геннадий Вексин - Собиратель фактов

Ю.Б. осмотрелся, примял кирзовым сапогом июльскую траву и, повиливая крепким задом, освободился от брезентового рюкзака. Прежде чем устроиться на теплом гранитном валуне, пошерудил палкой вокруг. Опасался змей. Жарко. Всякая тварь тянулась к воде. Стягивать пропотевшую куртку не спешил. Прилег, потянулся, закурил и прилип взглядом к солнечным зайчикам на стрекозиных крыльях. Ветер слегка шевелил верхушки сосен, высоко в небе готовился к обеду кто-то из рода ястребиных, изредка издавая пронзительные крики. Наслаждаться безлюдным покоем мешали изголодавшиеся по человеческой крови слепни. Ю.Б. безжалостно прихлопнул троих кровососок, быстро разделся донага, почесал под плоским животом и, раскинув сильные руки с локтевым загаром, осторожно окунулся в чистейшие воды лесного озера. Благостное состояние. Сорокапятилетнее жилистое тело, растревожив озерную гладь, утратило тяжесть, закрылись двери памяти, остались только ощущения и чувство покоя.

С удовольствием сжевал ломоть черного хлеба из поселковой пекарни, круто усыпанного крупной солью, пучок петрушки с сельдереем, яйцо вкрутую. Запил снедь родниковой водой. Уложил в рюкзак армейскую флягу, заполненную на треть, засунул в пакет продуктовые обертки. Покурил и отправился в обход озера к затерянным блиндажу и окопчику времен «зимней войны», чудом нетронутые молодыми копателями и сельскими пацанами. На эту точку промежуточной линии обороны финской армии, расположенную меж двух озер и защищенную с востока болотом, Ю.Б. набрел неделю назад, возвращаясь из лесного похода. Не будучи профессиональным копателем, Ю.Б. испытывал удовольствие от самого процесса поиска и предвкушения находок, от вспышек азарта при виде покрытых зеленоватым налетом пары гильз. Он исследовал вдоль и поперек разрушенные доты и теперь, бродя по карельским лесам и натыкаясь на приметные окопчики и гнезда стрелков, производил раскопки. За короткий срок летних походов накопал наудачу — без помощи спецсредств — пробитый крупным осколком шлем германского образца, «парабеллум» в приличном состоянии, железо пистолета-пулемета «суоми», штык к винтовке Мосина, солдатский прибор «вилка-ложка» из нержавейки, пряжку от поясного ремня. Особо ценной находкой был серебряный портсигар, сохранивший имя финского героя, убиенного бойцами РККА. Пробираясь сквозь валежник, обходя гранитные глыбы и замшелые валуны, Ю.Б. в который раз пытался представить скорбное течение жизни на оккупированных территориях в короткий отрезок времени — весна 1940-го— лето 1941-го. В марте 1940 года восьмидесятитысячное население Виипури спешно покинуло город. Финны оставили многочисленные поселки и деревеньки, раскиданные по всему Карельскому перешейку, загородные дома на берегах залива и многочисленных озер. А летом сорок первого советские самолеты побросали бомбы на города, заводы и аэродромы северного соседа, и финны вступили в войну-продолжение. Двинули на восток. Более года вся обширная местность была во власти НКВД? Не могли же коммунисты заселить переселенцами из вологодских и псковских весь Карельский перешеек? Или могли? Плевое дело. Приказали, загрузили в эшелоны и быстренько доставили колхозников осваивать чухонские земли. Разграбленные города, сожженные поселки, безлюдные леса? Трофейная зона. В эту зону Ю.Б. бежал при всяком удобном случае от суетности русского капитализма. С фанатичным упорством искал в сосновых лесах полного безлюдья. Наслаждался редкими часами уединения. Обострялся слух, пробуждалось охотничье чутье следопыта. Уловив запахи туристического костра, услышав треск сушняка или перекличку грибников, он по-собачьи замирал, прислушивался, поводил носом и тихо уходил в сторону от людей. Натыкаясь на пластиковую тару, пивные банки, коробки и упаковки, матерно поносил неискоренимое жлобство. Поначалу он собирал мусор в объемный клетчатый пакет турецкого производства. Что горело, то сжигал. Мятые пивные банки, стеклотару закапывал поближе к населенным пунктам, присыпая захоронения песком, закладывая камнями и сухими сосновыми ветками. Потом плюнул на бесполезную санитарию и только тяжело вздыхал при виде следов пребывания человеков в лесу. Увы, следов не убавлялось. Обходя стороной дачные поселки и вытоптанные зоны отдыха вокруг озер, Ю.Б. обнаруживал на лесных дорогах свалки битого стекла, тряпье, затертые диваны без ножек, разбитые кинескопы телевизоров, автомобильные аккумуляторы, бумажные мешки с разнокалиберными бутылками, горки строительного мусора. Тихие места, куда не доносился бы звук бензопилы, стали редкостью. Турист, грибник и дачник с автомобильной быстротой захватывают новые зоны культурного отдыха. Всеобщая автомобилизация. Кредитомания. Факт, с которым приходится мириться. Но уничтожение прозрачных сосновых лесов на каменистых возвышенностях, прорезанных сказочными извилистыми дорогами, заросшими травой и уводящие в грибные места, приводит в бессильную ярость. Повсеместно валят лес жадно, масштабно и безжалостно, в воровской спешке оставляя завалы сосновых бревен, мертвых веток, торчащих пней.

А в этом уголке карельского леса все было иначе. Турист с дровосеком еще не добрались сюда. Старых финских дорог в этой части болотистого леса нет. Нет клочков туалетной бумаги и прокладок, нет смятых сигаретных пачек и рваных пакетов. Глаза отдыхают. Вот и небольшая возвышенность, дугой протянувшаяся от озера к озеру. Невысокие тонкие сосны, гранитные выступы, можжевельник и сухой мох. Ю.Б. предчувствовал удачу. Ощущая нетерпение, ускорил шаг. Оберегая кустики брусники и толокнянки, мягко ступал на камень. Лес видит и ценит деликатность. В это он верил. Шляпка великолепного белого гриба с толстой ножкой прямо бросилась в глаза. Еще один гриб, и еще, и еще. Сказочный день.

Седьмой белый гриб красовался на самом крае финского окопа, слегка склонив тяжелую шляпку с прилипшими сосновыми иголками в сторону сникшего блиндажа, укрытого мхом, зеленью травы и березок. «Сегодня найду что-нибудь невероятное», — загадал Ю.Б., присев рядом с грибным указателем. Покурил, стряхивая пепел в бронзовую карманную пепельницу с тяжелой крышкой. Расчехлил саперную лопату, приготовил цифровой аппарат. Он всегда фотографировал место предстоящего раскопа. Любые находки снимал с обстоятельностью штатного фотографа археологической экспедиции или уголовного розыска. Копал аккуратно. Не оставлял ни ям, ни следов изыскательского труда. По завершению работы делал последний кадр цифровиком.

Над блиндажной ямой возвышалась гранитная глыба-раппакиви, служившая мощной защитой от пуль и осколков. Перепрыгнув через неглубокий окопчик, Ю.