Мария Арбатова - Меня зовут женщина (сборник)

– У меня не получится быстрого объяснения. Короче, я не люблю, когда кто-то, даже из самых лучших побуждений, вторгается в мое частное пространство и решает, по каким законам в нем должна происходить внешняя жизнь! – рыкнула я.

– Господи, – всхлипнула Наталья и зашептала молитву. – Я почувствовала, что нанесла вам огромную обиду! Простите меня. Просите меня, госпожа Мария. Хотите, я встану перед вами на колени?

– Вот уж, пожалуйста, без этого, если можно. – Я была на последнем пределе.

– Мы уходим! Каждый день я переворачиваю страницы мира величиной с целую комнату, сегодняшняя страница мне особенно тяжела! – возопила Наталья, поклонилась в пояс застывшим от наслаждения сплетникам и вымелась, утащив за собой моего бывшего мужа.

Минут пять вокруг чайного стола была финальная сцена «Ревизора». Потом все одновременно задышали и заорали:

– Это новая жена вашего бывшего мужа?

– Она иностранка и говорит с акцентом!

– Наверное, он уедет с ней в Америку!

– Какая она эмоциональная женщина!

– Ужасная сцена! Вам, вероятно, очень тяжело!

– Почему она так себя ведет, она, наверное, актриса!

– У нее вид сумасшедшей!

– Они специально пришли, чтоб испортить вечер!

– Ваш бывший муж не будет счастлив с такой странной женщиной, давайте найдем ему русскую невесту!

Я выслушала все, стараясь не обращать внимания на счастливый блеск в глазах убедившихся, что я не перешла в новую завидную номенклатурную жизнь, осталась в том же коммунальном бардаке, что и они.

– К сожалению, – выдохнула я, – это не женщина моего бывшего мужа. Это Наталья Гончарова из побочной ветви супруги Пушкина, приехавшая из Новой Зеландии спасать Россию.

Все посмотрели на меня с жалостью, поняв, что в новом браке мой мозг перенапрягся.

Наталья долго обижалась на меня за эту сцену. Приходя, она демонстративно уходила в комнату матушки рассказывать всякий раз новую историю. Однажды это была история про однофамилицу, а возможно, и родственницу по дедовской линии легендарную Урсулу, ставшую для Натальи идеалом женщины.

Урсула родилась в семье адвоката Айзенштадта на пять лет позже моей матери, родившейся в семье ученого-агронома Айзенштадта. Война застала мою матушку московской студенткой и отправила рыть противотанковые траншеи, а Урсулу – пятнадцатилетней кенингсбергской девочкой и «забрила» в кавалерию. В сорок пятом матушка вернулась в Москву из эвакуации и продолжила учебу, а Урсула попала в организованный кубанскими казаками концлагерь, где русские зверски насиловали девушек из немецкой кавалерии. В сорок шестом году матушка продолжала учебу, а Урсуле с помощью сочувствующих казаков удалось бежать, раненная в ногу, она переплыла Эльбу и попала к «союзникам». Дядя и мой отец, служивший в качестве военного журналиста, вернулись с войны, у Урсулы погибли практически все. В пятидесятых Урсула стала инструктором Красного Креста, матушка поменяла медицинскую карьеру на семью. Урсула усыновила двух малышей под Калькуттой, матушка родила сына и дочь в городе Муроме, куда отца выслали преподавать философию в военном училище. Урсула на старости лет стала хранительницей имения Рерихов в Гималаях, матушка получила диплом рейки-терапевта и занялась целительством. Такая вот история современниц. Причем совершенно подлинная.

Наталья была набита историями разных степеней правдивости. Она то пересказывала всемирную историю, то путалась в таблице умножения.

Как-то мы заговорили о Пушкине.

– Наталья, мне тридцать семь лет, – сообщила я сокровенно. – Вы молоды, вам не понять, что это значит.

– Не забывайте, что у меня нет возраста, – деликатно напомнила Наталья Гончарова.

– Вы не понимаете, что значит тридцать семь для человека, считающего себя ангажированным русской литературой. Это покруче, чем возраст Христа. Жизнь ждет от меня поступков – я жду от нее событий. И мы каждую секунду в претензии друг к другу.

– Вам мало того, что в октябре в день вашего развода с бывшим мужем произошел путч и именно благодаря путчу вы встретили своего нынешнего мужа? – удивилась Наталья.

– Я имею в виду не событийный ряд. Мне казалось, я должна понять что-то главное. Какая-то глобальная завеса должна подняться с моих глаз. Например, я вдруг отчетливо увидела все про «Пиковую даму».

– Про пиковую даму? – переспросила Наталья.

– Тайну трех карт графине открывает граф Сен-Жермен! Француз! Пушкина тоже убьет француз! Лиза, Лиза – «воспитанница». В слове «воспитанница» главная краска «спит». Пушкин носил это слово в лексиконе активнее других. Что такое «Германн» в переводе? Это фаллический мужчина! То есть Германн, под видом того, что хочет спать с Лизой, пытается выяснить, где лежит философский камень, – меняет любовь на корысть! Перед смертью графиня выдает ему рецепт для гражданской смерти Германна и дату смерти Пушкина. Тройка, семерка, туз! Это тридцать семь и надгробие. Что больше всего напоминает туз? Могильную плиту! Странно, что никто из пушкинистов этого не просек… Точно такое же убийство старухи потом произойдет у Достоевского! Раскольников, как и Германн, тоже имеет сходство с Наполеоном. А помните, старуха является и говорит, что прощает свою смерть, если он женится на Лизе, иносказательно это путь в любовь как спасение от гибели, – возбужденно вещала я. – А в финале Германн ставит туз, и вместо туза оказывается пиковая дама!

– Гениально. Гениально, госпожа Мария, – подумав, ответила Наталья. – Герой хочет обменять близость с женщиной на дорогу к философскому камню и получает вместо этого путеводитель к собственной смерти. Это красиво. Это как русская сказка: направо пойдешь – смерть найдешь, прямо пойдешь – богатым будешь, налево пойдешь – счастливым станешь. Герой идет за деньгами, незаметно отклоняется от вектора и находит смерть. Пошел бы за счастьем, отклонился бы, ну, в крайнем случае стал бы богатым… Гениально. Но при чем тут дата смерти Пушкина? Ведь «Пиковую даму» написал Чайковский…

Часто Наталья долго сидела в комнате у моей матушки, разбирала пузыречки и тюбики. Она доставала какие-то лекарственные препараты для опекаемых из Института стоматологии. У нее были ломовые ходы в фармакологические распределители, моя матушка не находила названий рассыпанных на диване лекарств даже в последнем справочнике Машковского. Они были свежие – из Парижа в кастрюльке. Там же валялась удивительная лечебная косметика. Ничего подобного в российской продаже не было. Наталья Гончарова объясняла, что это помощь по каналам «Гринписа».

Она так много рассказывала, что матушка, сначала воспринявшая ее как человека, создающего чувство опасности, раскрыла рот и слушала, как Шехерезаду. Что Наталья Гончарова занимается геофизикой Земли и геофизика исключительно сильно реагирует на безнравственность человеческой цивилизации. Что она не снимала платка, потому что ездила лечить чернобыльских детей и видела такое, что волосы ее поседели, а сейчас они удачно покрашены. Что она приехала в Россию писать книгу о человеке, книга эта будет сделана как шар, из нее, как ломти из арбуза, можно будет вынимать тот или иной раздел проблем, и в каждой арбузной дольке будут свои ячейки. Что ее друг – директор гомеопатической аптеки и она вылечит окружающих новым поколением лекарств, при этом демонстрировала пакеты с корой и травами. Наталья была параноидально-возвышенная натура, и хотя демонстрировала себя в качестве истовой христианки, все время бубнила клятву буддистских монахов, что, если на земле миллионы существ, монахи клянутся спасти их всех.