Александр Закладной - Там, где наши сердца

– Все равно, идем.

Из Лешиной квартиры и в самом деле вынесли много ценных вещей. Во всяком случае, я не заметил виденных мной днем видеомагнитофона и небольшого музыкального центра. А у Леши с Максимом отчего-то были разбиты в кровь лица.

– Так… – нехотя ответил Максим на вопрос Андрея. – Это мы с Лешей… Слово за слово, ну и…

Я взглянул на хмурящего брови Лешу и подумал, что он, наверное, был очень зол на Максима, приведшего этих девушек к нему домой. Андрей пришел к аналогичному выводу и не стал интересоваться подробностями.

– Соседка их видела, – безучастно сказал Леша. – Два мужика выходили. Она подумала, что это мои родственники.

– Какие мужики? – недоуменно спросил я.

– Откуда мы знаем! – заорал Максим. – Сообщники.

– Короче, – чуть позже сказал Леша. – Валите домой. Сейчас батя придет.

– А как ты ему объяснишь? – начал я, но Андрей сильно дернул меня за руку.

Я осекся.

Максим грохнул кулаком по столу:

– Придумаем что-нибудь. Я останусь.

Мы с Андреем вышли на улицу и сели на скамейку возле подъезда.

– Найдут их, как ты думаешь? – спросил я.

Подняв голову, Андрей прищурил глаза и стал смотреть на луну, словно пытался разглядеть там ответ на мой вопрос.

– Может быть, найдут. А может, и нет. Я, честно говоря, думаю, что нет. Это наверняка гастролеры – сегодня в одном городе, завтра в другом. Как их найдешь? Зато Глайзеру урок на будущее…

Я помолчал, ковыряясь концом кроссовки в пыли.

– А что это означает – «Глайзер»? Кто придумал?

– Ничего не означает, – зевнул Андрей. – Глайзер и Глайзер. От фамилии. У него фамилия Галзеров.

– Непохожа на русскую, – сказал я.

Мимо нас прошли две худенькие блондинки, плавно покачивая бедрами. Андрей, проводив их взглядом, хмыкнул:

– Ну ты даешь? Какой же Глайзер русский? Да он и не Макс вообще!

– Это как?

По небу поползла маленькая звездочка. Мне хотелось, чтобы она оказалась космическим звездолетом, прилетевшим из древних глубин Вселенной, но к сожалению, я понимал, что это всего лишь спутник.

– Он давно здесь живет, почти с рождения, и поэтому переделал свое имя на русский лад, – объяснил Андрей. – А по-настоящему его зовут… Фу ты, черт, забыл. Как же? Мухаммед, что ли? Или нет, не Мухаммед. Во, вспомнил – Махмуд вроде. Да, Махмуд. Как-то у него дома был и услышал.

Я ничего не сказал.

– Знаешь, – произнес Андрей через минуту, – ты ему не напоминай про это. У него словно комплекс какой-то по этому поводу. Он себя русским считает. Правда, у него мать русская…

По направлению к нам быстро шел невысокий плотный мужчина. Андрей мигом вскочил со скамейки.

– Быстро, – зашипел он. – Идем отсюда. Это Лешин отец. Доказывай потом, что ты не при делах…

На перекрестке мы распрощались.

– Ну хорошо, – сказал Андрей. – До завтра. Держи хвост пистолетом. Послезавтра уже лето – ты в курсе?

Когда я отошел на пару шагов, Андрей вдруг обернулся и крикнул мне:

– Кстати, с праздником тебя!

– С каким? – спросил я, вспоминая календарь. – С украинским праздником?

– Нет, – засмеялся Андрей. – С днем монгольского сантехника!

Я посмотрел на него и внезапно решил завести дневник, чтобы записывать туда свои мысли, чувства, да и вообще, все самое важное, что будет со мной происходить. Почему-то эта идея возникла, когда проезжавшая мимо машина равнодушно скользнула фарами по нашим лицам и на мгновение сережка в ухе Андрея ярко вспыхнула.

Это и было моей первой записью. А на форзаце я нарисовал мужскую голову с большой серьгой в левом ухе. Только тогда этот богатый событиями день закончился.

Глайзер искал Кирилла. Мы с Денисом составляли ему компанию.

Этим утром у меня было очень тоскливое настроение, и оно не изменилось ни на йоту даже после прихода Макса и Дениса.

– Одевайся, – сказал мне Глайзер. – Надо к Кириллу в институт подъехать.

– Зачем? – спросил я, поднимая с пола свои брюки, брошенные там еще вчера вечером.

– Долго объяснять, – зевнув, бросил Макс. – Одевайся побыстрей.

Выйдя на улицу, я пожалел, что не надел свитер. Погода была солнечная, но слишком ветреная. Шольц ежился.

– Где ты его нашел? – спросил я у Макса.

– В мусорнике копался, пришлось взять с собой, чтобы Москву не позорил, – отмахнулся Глайзер. Он надел черные очки «а ля Терминатор», и это в сочетании с его бритым затылком и бандитским лицом представляло собой довольно злодейское зрелище. Я бы лично с таким типом в одном лифте не поехал.

Люди в автобусе, в который мы сели, похоже, думали так же, потому что держались от него на расстоянии. Какая-то сердитая тетка с авоськой поджала губы и тихо сказала, словно про себя:

– До чего дожились! Теперь от бандитов даже в автобусе не спрячешься.

Сказав это, она испугалась собственной смелости и с тревогой взглянула на Макса. К ее счастью, он этого не услышал.

У меня в голове сразу возникла забавная идейка, и я посвятил в нее Глайзера. Случай подвернулся почти сразу же. Девушка, сидевшая с теткой на одном сиденье, вышла на одной из остановок, и ее место осталось свободным. Я переглянулся с Максом, и он плюхнулся рядом с сердитой женщиной, скорчив такую злобную рожу, что даже мне стало не по себе.

Тетка, огромным усилием воли подавив желание выскочить через окно, уставилась в пол.

– Что будет дальше? – спросил я у него, подмигнув.

– Дальше? – пробубнил Глайзер. – Я дал этому дураку один день. Если завтра утром бабки не будут лежать у меня, то послезавтра его труп менты найдут в Черном море…

Этого бедная женщина не выдержала. Лихорадочно схватив свои авоськи, она подскочила и перешла в другой конец салона. С Глайзером сел пожилой моряк, и мне стало неинтересно.

На следующей остановке в автобус зашел грязный и дурно пахнущий бомж, который сел возле молодого парня в очках, склонившего голову над какими-то расчетами. По всей видимости, у парня что-то не получалось, потому что он нервничал и без конца пересматривал какие-то формулы.

Бомж, рассеянно блуждая взглядом по салону, внезапно заинтересовался своим соседом и, наклонившись над плечом парня, начал громко цокать языком. Парень злился, но молчал.

Минуты через три, издав булькающий звук, бродяга ткнул желтым ногтем в верхний угол листа с формулами и просипел:

– У тебя здесь ошибка.

– Не мешай, – злобно сказал парень. – Сидишь – сиди.

– Тут ошибка, – повторил бомж. – Ты зря применил формулу Брауса. Здесь она не подходит.

Я изумился. Шольц перестал отвлеченно смотреть в окно, только Глайзер продолжал равнодушно жевать спичку.

– Попробуй рассчитать по такой формуле, – произнес бомж и, взяв ручку, начал что-то быстро писать на чистом листке. – Видишь, получается совсем другой результат. Понял? Ты не из Политеха, случайно? Я там когда-то преподавал.