Юлия Бакирова - Убийственная реклама, или Тайна работодателя

— Тебя отпустили в отпуск! — обрадовалась она, всплеснув ладошками, подпрыгнув, отчего новые стрелы-впадины искривили шелковое полотно.

За стеклом сияло солнце, нагревая асфальт, бетон, железо, кожу и все-все-все, заполняющее этот большой город. Шторы, висящие на деревянной гардине, были чуть прикрыты, чтобы сдержать жгучие лучи.

— Да, у меня месяц свободы, но это не новость в сравнении с тем подарком, который сделала мне ты! — сказал Толя, погладив ее изящно лежащую руку.

— Когда поедем в Оренбург? — спросила она.

— Ты несколько минут назад сообщила мне, что беременна! Дай осмыслить! Я думать забыл о поездке к городу корней, я весь в мыслях о будущем, о своем новом статусе.

— Я хочу поехать познакомиться с твоей мамой, — ответила она.

— А к врачу? Когда ты пойдешь к врачу? — проследив, как, словно по волнам, «солнечный зайчик» «поплыл» по шторе.

— У меня небольшой срок, могу пойти в Оренбурге, если что.

— Никаких «если что»! Откуда эта беспечность?! — возмутился Толя, вскакивая с кровати.

Она молча посмотрела в сторону окна, потом в направлении двери, затем на него.

— Я не хочу бежать в больницу сейчас, в этом нет необходимости, поверь мне. Я хочу увидеть город, подаривший мне моего любимого мужчину, — пояснила она и посмотрела вниз, опустив ресницы.

— Ну, ладно. Я могу сейчас поехать и купить билеты на завтра. Если они есть, — усаживаясь обратно, взяв ее руки в свои, сказал он.

— Я могу поехать с тобой на вокзал за билетами.

— Чтобы стоять в очереди?

— А закажи их по телефону, — предложила она, вспомнив о такой возможности.

— Полиночка, я хочу пройтись, чтобы обдумать свое новое положение, можно?

— Ладно, я понимаю, ты еще в шоке.

— Да, это по-нашему, — улыбнулся он, вставая.

Она проводила его, заперла дверь. Через какое-то время он вернулся, достал из кармана билеты на завтрашний поезд.

— Я позвонил маме, сказал, что мы завтра выезжаем. Она обещала приготовить бешбармак. Это хоть и казахское блюдо, но у нас считается праздничным, и готовят его в семьях с разным национальным составом, — входя в квартиру, сказал Толик.

— Я ела бешбармак в исполнении своей тетки, теперь поем в исполнении свекрови, — ответила женщина, обняла его, прижавшись головой к широкой груди.

— Черт! Совсем забыл о нем! — вспыхнул Толик, глядя, как за окном вагона медленно поплыли привокзальные постройки.

— О чем?! — испугавшись, что он забыл выключить утюг, которым перед самым выходом подглаживал стрелки брюк, воскликнула Полина, присев на нижнюю полку купе.

— Письмо, которое мне сотрудник знакомый передал. Я совсем про него забыл, — выждав несколько секунд, ответил дизайнер. — Оставил в кармане брюк.

— А о чем письмо? — успокоившись, спросила она, расстегивая замок дорожной сумки на колесиках.

— Не знаю, — скользя взглядом по проплывающему за стеклом железнодорожному составу, сказал Толик.

В дверь постучали, и сразу, не дожидаясь разрешения войти, полотно поехало в сторону, ролики чуть шуршали. В купе вначале появился заостренный носик ребенка и витушки волос соломенного цвета, вихрящиеся вокруг лица.

— Место тридцать пять здесь? — спросила девочка высоким, с хрипотцой, явно прокуренным голосом.

— Да, — ответили оба одновременно, посмотрели друг на друга и улыбнулись своей непроизвольной синхронности.

Лицо исчезло. В купе вползал, подталкиваемый сзади, чемодан, какой Толику доводилось видеть лишь у бабушки, не желавшей использовать новоявленные легкие дорожные сумки китайского производства. Бока квадратного ископаемого были зеленого цвета с черными поперечными полосками. «Арбуз», — подумала Полина и хмыкнула, Толик посмотрел на нее и улыбнулся.

— Что это за квадратный арбуз?! — обратился он к девочке, зашедшей в купе.

Та вздохнула, ее тоненькие руки, как птицы, вспорхнули вверх. Не прекращая жестикулировать, соломокудрая пассажирка ответила:

— Да, все так говорят. Я просто деда расстраивать не хотела, он все еще живет временами, когда хлеб стоил несколько копеек. Жуткий брюзга. Мне проще было тащиться с этой рухлядью, чем объяснять ему современные тенденции, — она попыталась, не прекращая говорить, засунуть чемодан в ящик, под сиденьем нижней полки, но крышка не открывалась, тогда Толик помог ей спрятать «арбуз», а девушка продолжала: — Жить с пожилым человеком, стоящим одной ногой в могиле, а другой в маразме, — это еще то веселье! Уж поверьте мне! Сейчас с ним моя мать одна, как она там, ума не приложу. Если бы он был мне не дедом, а отцом, то я бы, возможно, относилась к его заходам проще, а так… — она развела руки в стороны, затем резко сцепила тонкие пальчики-соломинки в «замок» на груди. — У вас есть пожилые родственники?

— Моя бабушка недавно умерла, — ответил Толя.

Полина предпочла промолчать, пытаясь переварить всю информацию, обрушенную словно воды Ниагары на ее голову всего за несколько секунд из уст этой, похожей на ребенка, женщины, о возрасте которой красноречиво говорили морщины на шее и сморщенная кожа на тыльных сторонах ладоней.

— Соболезную, — усаживаясь на сиденье, напротив пары, продолжила пассажирка. — Смерть тяжело пережить, но можно. У меня подруга умерла от пьянки. Панкреатит, кажется. Когда ее мать рассказывала мне о тех муках, которые перенесла за последние свои дни Лиза, я плакала, а сейчас спокойно говорю об этом вам, незнакомым людям. — Тут она подпрыгнула, словно вспомнив что-то важное, ее руки-птицы вспорхнули вверх. — Аааа! Мы не познакомились! Извините, пожалуйста, я обычно сразу представляюсь и узнаю, с кем разговариваю, это профессиональная привычка. А сейчас просто после похорон не могу прийти в себя. Вроде все спокойно, а изнутри что-то гложет. Меня зовут Жанна Ванова, я журналист одной из газет города Оренбурга. А вы?!

Они молчали, смотря на этого маленького человечка с блестящими внимательными глазками темно-зеленого цвета, пронырливо-заостренным носиком и тонкими губами. «В жопе воду не удержит», — подумала Полина, и на лице ее расплылась улыбка, а потом смех вырвался наружу, сотрясая все тело.

— Извините, — вставила она и продолжила веселиться, наблюдая, как удивленно округлились красивые глаза пассажирки.

— Я что-то смешное сказала?! — возмутилась та, вставая.

— Извините мою невесту, — вмешался Толя, протягивая руку и предлагая женщине присесть обратно. — У нас очень хорошее настроение, а ваше появление было таким… — он задумался, подбирая нужное слово, — таким стремительным и неожиданным…

— И смешным, — улыбнулась Жанна, уперев руки в сидение, обтянутое красным дерматином.

— В некотором роде, — пожал плечами молодой мужчина, прочитав название станции, которую миновал состав, вспомнив, что здесь Москва заканчивается и начинается пригород.