Андрей Войновский - Врачеватель-2. Трагедия абсурда. Олигархическая сказка

– Это что ж за деревня такая? – Приняв на веру услышанное, я даже привстал с некрашеной лет двадцать, а то больше батурихинской лавочки.

– Да тут дюже башковитаи из вашей Москвы уже приезжали и сказывали, что, когда царь Петр к Ленинграду-то шел, так много чухонцев сюда и повыгонял. Ну, видать, осели, коли выжили. А деревню-то, сколько апосля башковитаи не лазали, так и не нашли, – при этом старушка почему-то довольно рассмеялась, – никаки ихни аппаратуры ничаво не показали.

– И много у вас тут таких чудес? – Мне все больше и больше становилось холодно, хотя солнце жарило во всю. Я снова присел на лавочку рядом со старушкой.

– Ой, много, мил человек. Не сосчитать. Вдруг среди ночи в лесу что-то щелкнет да вспыхнет, а пожару нетути. Седня по тропке идешь, вроде все так, а на завтрева – ямища агромадная. Во как. А вон меня года три назад лесовик цельный день по нашей же опушке водил кругами здоровенными, и все в одно место утыкалась. Пока сама на колени не пала да Богу не начала молиться. Вразумил Создатель, вышла. Здесь ведь что в Гражданскую, что потом голопузые уж больно свирепствовали. Церкви-то все поснесли.

Без храмов землю оставили. А с Богом оно все по душе краше. Сам никак понимаешь. Где Его нетути, там вот нечисть из щелей-то и лезет. Во как, мил человек.

Старушка замолчала. Будто окаменевший, молчал и я, сидючи рядом на пропитанной солнцем и дождем скамейке, но мне все меньше и меньше нравилась идея прогуляться со вдовой по батурихинскому лесу, где люди плутают почему-то даже в трезвом состоянии.

– Ладно, мил человек, ты не горюй, – по-доброму улыбаясь беззубым ртом, посмотрела на меня старушка своими маленькими слезящимися глазами, – вон гляжу, совсем тебя до смерти запужала. Ты, мил человек, не думай, это же не каждый день такое. Бывает так, что и по-долгому все мирно. Аж скука лютая берет. Во как.

Солнышко клонилось к ужину, и мы с Людмилой Георгиевной, уже разлив себе по первой рюмочке «Русского стандарта», сидели за походным раскладным удобным столиком, отдельно накрытым исключительно на две персоны. То бишь для нас двоих. Ну, так уж получилось: все-таки «персоны».

– Людмилочка Георгиевна, – осторожно начал я разговор, закусывая тонко нарезанным кусочком свежайшего балыка. – Я тут между делом пообщался с местной, так сказать, умудренной жизнью публикой и могу тебе ответственно заявить: места здесь, черт возьми, не самые благоприятные для путешествий.

– И что ты предлагаешь? Отказаться? Не идти? – Она смотрела мне в глаза, не отрывая пристального взгляда.

Людмила Георгиевна Неказистая ясно и определенно давала мне понять, что выбора у самовлюбленного писаки, в общем-то, уже и нет. Да я и сам это отлично понимал, потому как именно сам, лично, этого выбора себе и не оставил. И в подтверждение сказанному моя собеседница, будто снова разгадав ход мыслей моих, бесстрастно добавила:

– Деньги твои обратно не приму. Не надейся. У тебя был выбор? Ты его сделал.

– Людочка, пойми, я волнуюсь не только за себя. Кстати, за себя я волнуюсь в меньшей степени, – беспардонно соврал я близкой мне женщине, доведенным до автоматизма движением наливая по второй. В принципе менять руку при разливе крепких спиртных напитков – очень скверная примета, но я зачем-то в этой ситуации взял бразды правления на себя. Видно, так занервничал, что готов был спрятаться за любое попавшееся под руку физическое действие. При этом ведь отлично зная, что вдова предпочитает разливать сама.

– Ой, ладно, – сказала она, словно отмахнувшись от меня. – Только сказки мне не рассказывай. Я прекрасно понимаю, что к чему. Давай… – Людмила, вероятно, снова хотела обозвать меня этим отвратительным, ненавистным мне словом, но, честь ей и хвала, все же делать этого не стала. – Давай по-честному: не знаю, правильно это или нет, но мне определенно надо туда попасть. И я чувствую, что сделать это, как это для тебя и ни прискорбно, возможно только с твоим участием. Уж извини…

Глядя на мое вконец потерянное и обреченное выражение лица, вдова улыбнулась едва уловимо глазу:

– Ладно тебе. Не переживай уж так. Надеюсь, что ничего страшного не случится.

– А вот старуха говорила, что здесь все поголовно «загинули». И даже будучи в трезвом состоянии, – попытался я использовать последний аргумент.

– Ну, то старуха беззубая, а то мы с тобой. Считай, орлы, – ненавязчиво решили меня успокоить. – Во-первых, у нас будет спутниковая связь, а во-вторых, я хорошо знаю дорогу. Мне Мишка очень четко ее указал. Будем с тобой шлепать дня два на северо-восток. Норд-ост, другими словами. Строго по компасу.

– Как – вдвоем? – Новый приступ трусости обуял все мое естество, и водка мне уже была не в радость. – Погоди, мы их что, с собой не берем? – совсем нечетким, расхлябанным движением руки я, как марионетка, указал в сторону сопровождавших нас лиц, суетившихся невдалеке. Они по-прежнему с усердием благоустраивали лагерь, куда бы половина населения России без малейшего сомнения и с величайшим удовольствием переехала бы на постоянное место жительства.

– Нет, дорогой мой, – безапелляционно вернули меня на землю, – только вдвоем.

– Люда! Это что, – подобно вулкану, вырвалось из недр моей растерянной души, – так Миша тебе сказал?!

– Да, Миша, – холодно ответили мне. – И я тебе говорю то же самое.

Эх, мне бы в пору схватиться за голову, но неожиданно наше всеобщее (учитывая молодцов) внимание привлек грохочущий среди этого пугающего безмолвия резкий звук мотора приближавшегося вертолета.

– Ну, и в третьих, я на всякий случай заказала вертолет, – утробно добавила вдовушка, неторопливо, но с удовольствием вливая в себя третью хрустальную рюмочку белой и, будто кристалл, прозрачной жидкости – соединения спирта и простой воды. – Если что, думаю, доблестные эмчээсники сверху нас обязательно отыщут.

Так же, дорогой мой читатель, не преминув с ходу махнуть вслед за вдовой третью заветную, в состоянии полного отупения, я индифферентно наблюдал за тем, как приземлился вертолет, как из него, будто из гнезда, выпорхнула парочка по кадык экипированных организмов-спасателей вместе с экипажем и как, широко улыбаясь от уха до уха, побежал их встречать мажордом Андреич.

Бред, господа! Пусть даже за триста верст от столицы и триста тысяч долларов, но все равно же – бред!

«Ох, не все в этой жизни может стоить таких громадных денег», – неожиданно нечто сакраментальное мелькнуло у меня в голове. Нет, что ни говори, иногда я все-таки способен на здравые рассуждения. Пусть даже и не ко времени.

– Так, все, дорогуша моя, – услышал я откуда-то из космоса, – еще по паре рюмочек – и отсыпаться. Завтра с восходом солнца мы с тобой и двинемся. А вот силы надо бы поберечь. Пригодятся, думаю.