Игорь Ефимов - Архивы Страшного суда

Она взяла себя за ворот блузки двумя руками и с треском разорвала ее до живота. Вытащила все заколки с правой стороны прически, мотнула головой и тотчас окуталась пышными черно-белыми космами.

— Конечно, я сопротивлялась, месье комиссар. Пальцы ее вытянулись вперед, сорвали с Джерри

галстук, рванули рубашку так, что пуговицы брызнули во все стороны, добрались до футболки, растерзали и ее, оставив на коже следы ногтей. Она полюбовалась секунду своей работой, затем, как мастер, наносящий последний штрих, отняла у шофера стакан и выплеснула остатки сока Джерри в лицо.

— Но разве могла я отбиться от такого бандита? Не знаю, чем бы все кончилось, месье комиссар, если бы, на счастье, не вернулся Клод и не выстрелил в насильника. Как видите, мистер Ньюдрайв, истории недостает последней детали: куда выстрелил Клод. Что бы вы предпочли? Рука? Ухо? Задница? Из чистой гуманности мы можем предоставить вам выбор в этом вопросе.

Шофер вдруг начал смеяться и жестами предлагать свой вариант. Джерри с ужасом проследил направление его указующего пальца и понял, что организм его предательски подыгрывает версии о сексуальном маньяке из-за океана.

— Вот видите. Неожиданно на поверхности вырос еще свидетель — самый искренний и неподкупный. Ну так что? Куда стреляет Клод? Или вы нам расскажете другую историю?

Джерри закивал с такой готовностью, что чуть не вышиб подбородком пистолет из руки шофера.

— Только смотрите, история должна быть без сучка, без задоринки. В ней все должно сходиться, как в полицейском протоколе. Иначе придется заканчивать нашу.

Она резким движением сорвала полоску пластыря, залеплявшую Джерри рот. Каждый волосок, выросший за долгие часы перелета через Атлантику, послал свой короткий обжигающий рывок.

— Сдаюсь… все, полотенце на ринге… Никаких… Ни полиции, ни стрельбы не надо… Не знаю, что на меня нашло… Зачем я погнался за вами… Меа culpa… Служебное рвение, черт… Да больше никогда в жизни… Зачем мне это нужно… Хотите перекупить участок — ради Бога… Я маленький коммивояжер. Но старый фанатик все равно не продаст… Я только утром прилетел, завтра улечу — и все… Меня здесь нет, нет, нет!

Сильвана одной рукой отвела пистолет Клода, другой влепила Джерри такую пощечину, что смесь апельсинового сока и слез полетела на ковер.

— Идиотами нас считаешь?! Какой старик? Какой участок? Фонд давно ждал атаки в Париже, и, как видишь, мы были готовы. Но чтобы из Америки! Кому же мы помешали в Америке — вот что любопытно. Смотри, как Клод нервничает! Смотри — бедный парень может нажать на спуск не разбирая.

— Клянусь! Не знаю я никакого Фонда! Ай-Си-Ди послала меня выторговать участок у попа — вот и все. Просмотрите мои бумаги еще раз — там же все расписано. Я просто решил, что вы приехали за тем же. Хотел выяснить, кто у нас конкурент. Не совсем честно, согласен. Но ведь не убивать же меня за это!

Глаза в глаза — и не только чтобы искренность светилась, а чтобы не опустить их ниже, на пышные улики, выглядывающие из-под лохмотьев блузки, чтобы уловить малейший оттенок недоверия, недовольства на этом напряженном, замкнутом лице.

— Если вы действительно приехали торговаться со священником, почему же не остались, чтобы заняться этим после проповеди? Зачем погнались за нами?

— Да я с самого утра только этим и занимался — уговаривал его и так и эдак. Вельзевул бы не выдумал таких соблазнов, какие я ему подсовывал. Потом махнул рукой и собирался уезжать. А тут вы появились. Загадочность, элегантность… Ну и я… Знаете, чтобы не возвращаться с пустыми руками… хоть что-то боссам в зубах привезти…

— А ведь, похоже, не врет, — сказал шофер. — Он уже торчал на стоянке, когда мы подъехали. И оружия на нем нет.

Сильвана еще раз проглядела бумаги Джерри, подумала минуту, потом подняла свисающий лоскут рукава и попробовала вернуть его на место.

— Развяжи ему руки, Клод. Что бы там ни было, мистер Ньюдрайв, согласитесь, что вели вы себя как гангстер. И что мы имели все основания встретить вас и обращаться с вами именно как с гангстером. Другие на нашем месте давно бы уже нажали на гашетку.

— Соглашаюсь! Виноват во всем… Спровоцировал по легкомыслию… Получил достойный урок… Запомню надолго… Нет плохих чувств…

Джерри вытирал лицо, шевелил перед глазами затекшими пальцами. Нож в спине, кажется, был кован страхом, болью и воображением. Возможно, выкручивание руки остановилось как раз на грани вывиха — не перейдя ее. В футбольных свалках случалось и похуже.

Сильвана вернулась из ванной — помягчевшая, причесанная, в японском халате, расцвеченном драконами, гейшами, зонтами.

— Какое впечатление на вас произвел отец Аверьян? Нас он тоже интересует, но с чисто духовной

стороны. На сто владения мы не посягаем — об этом не беспокойтесь.

— О, это чистой воды фанатик! Да ведь вы сами слышали его проповедь. Заявить, что еврейские богословы переделывали Писание! Он рос под коммунистами и воображает, что все на свете легко можно изолгать, извратить и передернуть. А как он объясняет свое нежелание продавать участок — вы бы только послушали! Ему, видите ли, было видение во сне. Какой-то пожилой брюзга в зеленых наушниках заставил его подписать обязательство. И из-за этой подписи, поставленной во сне тридцать лет назад, он отказывается от полумиллиона долларов.

— Боже мой, но ведь это восхитительно! Вы не находите? Сон ценой в полмиллиона. Нет, вы должны все мне рассказать в подробностях. Клод, дружочек, закажи нам обед в номер. Что-нибудь из свежей рыбы. Вы ведь не откажетесь, мистер Ньюдрайв?

Джерри покосился на себя в зеркало: растерзанный дебошир, только что выброшенный из пивной.

— О нет, переодеваться я вас не отпущу. Мы вас так напугали, что вы, чего доброго, сбежите. А я так хочу узнать подробности об отце Аверьяне. Похоже, он был с вами откровенен, как ни с кем другим. Клод, принеси из спальни мужской халат для нашего гостя. И захвати магнитофон. Я уверена, синьор Умберто тоже захочет послушать. Синьор Умберто — наш босс. Очень тонкий человек, с возвышенными исканиями. Клод, я донесу, что ты усмехнулся на это замечание. До синьора Умберто дошли слухи об этих еретических проповедях, и он необычайно заинтересовался. Воскресение из мертвых — одна из самых волнующих проблем для него. И в догматическом, и в научном, и в чисто теоретическом, и даже практическом аспекте. Клод, пусть пришлют две бутылки розового шабли — они знают. Ну так что же, мистер Ньюдрайв? Что об этом давнишнем сне отца Аверьяна со странным посетителем? Зеленые шерстяные наушники, шляпа, плащ с меховой подстежкой… Что еще? Какой-нибудь знак? Особая примета? Постарайтесь вспомнить все до мелочей.