Евгений Гришковец - Рубашка

Я помню, я гордился своей фамилией. Она казалась мне гордой, редкой и благозвучной. Я полагал, что у меня должна быть особенная судьба! Когда я играл в футбол во дворе, мне всегда казалось, что обязательно должен мимо пройти какой-нибудь футбольный тренер. Он остановится, посмотрит на меня и на то, как я играю, и подумает: «Вот отличный парень, настоящий талант…» А потом он спросит кого-нибудь из мальчишек: «А кто этот парень? Тот, который… вон тот, в синей майке?» Я понимал, что моя фамилия должна прозвучать. Я не могу так же, как те люди, которые стали поварами, раствориться… Нет!

И мне казалось, что я не растворился. Я работаю в Москве. В Москве!!! Что может быть дальше? Это предел! Я здесь работаю! Я молодец! Я пишу свою фамилию на моих проектах… И что?! Я построил один хороший дом, на одной из маленьких улиц одного из подмосковных посёлков. Всё!!! А в основном я, как жук-короед, точу и точу какие-то ответвления бесконечного московского лабиринта. Таких, как я, в Москве больше, чем поваров в моём Родном городе! Только бы Гриша ответил………

Гриша ответил.

– Алло. Я вас слушаю, – спокойным солидным голосом сказал Гриша.

– Гриша! Хорошо, что я до вас дозвонился. Это я, Александр. Ваш шеф. – Я старался говорить весело и непринужденно. – Ну-у-у? Как ваши дела, как настроение?!

– Всё нормально. Я уехал с объекта в семь. С мусором ребята почти закончили. Настроение у всех хорошее. С завтрашнего дня будем менять…

– Да Бог с ним, с объектом! Григорий, я заметил, что вы очень устали…

– Нет-нет! Я совершенно не устал! Вы простите меня, я совершенно… – сразу перебил меня он.

Я, конечно, зря сказал про усталость, не надо было ему об этом говорить.

– Нет, Гриша, это вы меня простите. Я не то хотел сказать! У меня остался неприятный осадок после сегодняшней нашей встречи…

– Я так виноват. Я просто не знал, как вам сообщить…

– Гриша-а-а! Не перебивайте меня, пожалуйста. Если кто-то и виноват, так только не вы. Это я запустил дела в последнее время. Это я обленился совершенно! Знайте, если бы не вы, Гриша, то всё бы уже рухнуло. Я очень рад, что вы со мной работаете. Я всецело вам доверяю, и, простите меня, очень злоупотребляю вашей ответственностью и порядочностью. Я вам хотел это сказать ещё раньше, но при рабочих нельзя, а в другое время как-то не получалось. Нам надо пообщаться вне работы! Как вы думаете? Вы женаты, Гриша?

– Да-а… У меня жена Маша… Ой! Марина.

– Во-о-от! Отлично! Давайте как-нибудь куда-нибудь сходим. В кино. Я тоже приглашу мою знакомую… одну. Сходим в кино, потом поужинаем. Как вы, Гриша, смотрите на такое предложение?

– Я не знаю, я спрошу у Марины.

– Бросьте, Гриша! Не стесняйтесь. Завтра же и договоримся. Познакомьте меня с вашей женой. О.К.?!

– Ладно, – сказал Гриша растерянно, но по-хорошему растерянно. Как надо растерянно. – Спасибо!

– Потом спасибо скажешь! Давай! Завтра созвонимся и договоримся! Держись! Передай привет супруге! И не бери в голову. Всё хорошо, а ты молодец! Пока! – Я чуть не сказал: «Иди домой!»

– До свиданья. Спасибо большое! Я Марине передам, – он совсем замялся. – До свиданья!

Как приятно видеть и слышать счастливых людей. Как легко их иногда осчастливить, хотя бы ненадолго. «Сейчас ещё одну осчастливлю», – подумал я и позвонил Гришиной жене………

Она обрадовалась и благодарила меня без умолку, пока я не прервал разговор.

Меня же мог спасти только один звонок и только один голос в мире. Но Она не позвонит, я знал это.

Пока Эрик рассказывал мне свою историю про шейный платок, пока я разговаривал с Гришиной женой и самим Гришей, кафе совершенно заполнилось. Во Москва! Даже самое неинтересное кафе, с самым скучным интерьером и стандартным набором напитков и какой-то еды, всё равно забито… вечером в пятницу. Становилось накурено и шумно. Эрик мне что-то периодически говорил, я не слушал и только кивал в ответ и улыбался, когда видел, что он закончил очередную шутку или окончательно выразил какую-то мысль. Макс должен был подъехать вот-вот.

Я услышал, что дверь за спиной в очередной раз распахнулась. Я оглянулся – зашла весёлая молодая пара. На улице, видимо, пошёл снег. На шапках и плечах у женщины и мужчины были небольшие сугробы. Они весело и шумно отряхнулись, потопали ногами, оббивая снег с обуви, потом осмотрелись, увидели, что мест свободных нет, и так же весело вышли на улицу. Я всё это видел боковым зрением. Моё внимание привлёк довольно крупный мужчина, который сидел за тем столиком, за которым раньше сидел я. Высокий, широкоплечий, волосы с заметной сединой, зачёсаны наверх и назад. Тёмно-серый свитер с глухим горлом. Хорошее, выразительное лицо. Ухоженное. Мне его лицо показалось знакомым и весьма, но я не мог вспомнить откуда. Он сидел, перед ним стояла чашка кофе, минеральная вода и пепельница. Он смотрел на стол и о чём-то напряженно думал. Я поостерёгся привлекать его внимание и не стал его рассматривать.

Помню, когда я только приехал в Москву, в одном ресторане я увидел знакомого мне человека… Я уже был подвыпивший, обрадовался, подошёл к нему, хлопнул его по плечу, поздоровался… Он выразил полное своё недоумение… Я ему – мол, ну как же?… Оказалось, что он ведёт новости на втором канале телевидения. А я просто ещё не привык к тому, что можно встретить вот так, в жизни, людей из телевизора. В Родном городе, если знакомое лицо – значит знакомый… А тут-то Москва!!! Нужно быть поделикатнее.

Лицо этого мужчины было знакомым. Такое породистое лицо. Вполне могло случиться, что он актёр или писатель…

Я отвернулся… В смысле, повернулся обратно к стойке, слегка озадаченный. Нужно было поскорее выпить чего-нибудь. «Макс! Макс! Ну где же ты?!» – как заклинание, беззвучно сказал я.

Из-за того, что я резко повернул голову в сторону двери, а потом повернул её обратно, я почувствовал, что стены и стойка качнулись и ушли куда-то вбок. Необходимо было хоть что-нибудь съесть.

Я смотрел на свои руки, они лежали на стойке. Небольшие такие руки, ногти аккуратно подстрижены… Руки как руки. Мои руки. Я для них покупал полтора месяца назад перчатки, теперь надо покупать новые. Из-за любви, из-за усталости и рассеянности, из-за того, что чесалась и раздражала шея, из-за радости обретения синего платка я забыл в такси перчатки. Я предал свои руки. Они бессильно лежали передо мной. Да, силы в них было немного. «Не жалею я свой организм», – подумал я. Вот придёт Макс, начнём мы с ним выпивать, руки будут наливать и подносить рюмку или бокал ко рту. И я сам, и мои руки… мы знаем, что потом будет только хуже. Что лучше всего было бы поехать домой, принять душ, лечь спать и выспаться. А утром позавтракать и… сделать что-нибудь полезное для себя… Но нет. Руки мне не воспротивятся… Они нальют…