Анатолий Гладилин - Прогноз на завтра

Братцы, да я афоризмы как блины пеку! Надо их выписать, чтоб не повторяться, и в рамочку взять.

Человеку очень мало надо. Если ему объяснить толково, ссылаясь на классику, он все примет.

Как ни крути, а для каждого из нас главное - это производство.

Грош нам цена, ничего из нас не выйдет, если во всем мире не найдется Старика, который в нас поверит.

Пожилые женщины смотрят на девушек как ушедшие из спорта мастера на нынешних рекордсменок.

Нет, не та нынче молодежь пошла, не та.

При желании всегда найдутся объективные причины.

Пока все. Но коллекционеры могут вырезать и на стену повесить.

- А хорошо тебя Поладьева отделала, - сказал Кероспян. - В одном только она неправа: слабоват ты для сатиры и юмора. Хотя как мишень годишься.

- Права Поладьева. Она умная женщина. Примерный урок тебе дала, сказал Старик. - Впредь учти: кавалерийским наскоком, психологической атакой ничего не добьешься. Аргументы нужны. Веские доказательства. Москва ни словам, ни слезам не верит. Давай вместе подумаем. Авось что-нибудь найдем.

И засели мы со Стариком. И показал он мне кузькину мать. И объяснил мне, дураку, как умные люди работают. Где надо вполголоса, а где и крикнуть можно. И блефовать запретил. Зачем рисковать, когда в колоде еще полно козырей. Подойдут козыри, обязательно подойдут, вот тогда и раскрывай карты.

А главное, понял я - Старик тоже что-то почувствовал. Будет тепло. Придет как по заказу.

***

Для того заборы строят, чтобы дырка в них была. По-моему, это строчка из песни: "Не сама машина ходит, машинист машину водит". Впрочем, не уверен.

Правда, по дворам и закоулкам поплутать следовало. Зато какой пролом! Мечта, а не пролом! Народ через него с сумками валил, как на демонстрацию. Дежурные санитарки лишь крякали и отворачивались. Тоже люди.

Наташу я не увидел.

Спрашиваю у девочек, с которыми она обычно гуляет. Отвечают:

- Упала она вчера на прогулке. Унесли ее в палату. Лежит и не встает.

Как прорваться через двойные двери? Одну открыл ключом от нашей квартиры. А в другой замок не тот.

Тихо и темно, как в незнакомой прихожей. Подергал за ручку. Качаются створки. Отошел к стене, разбежался - и плечом.

Распахнулись.

По лестнице на второй этаж. Пролеты металлической сеткой затянуты. Сачок для бабочек. На двери отделения табличка: "Не стучать".

Царапаюсь. Шаги. Открывают.

- Вы как сюда попали?

- Врач разрешил.

- К кому?

- К Наташе Мартыновой.

- Узнaю.

Хлопнула дверь, щелкнул замок. Шаги затихают.

Но если ей плохо, должны пустить? Если действительно плохо - пустят.

Открывают:

- Проходите.

Пустая палата на десять коек. Лежит она одна, моя девочка, головы не поднимает.

- Кисик, что с тобой?

И тут же сам себя - цап. Спокойно. Ты только не расползайся. Плохие у нее глаза. С фиолетовым отблеском.

- Как Алена?

- Прекрасно Алена. У Алены все прекрасно.

- Зря ты мне принес. Возьми из тумбочки конфеты и печенье. Я ничего не ем. Отнеси Алене.

- У Алены склад конфет. Завалена она печеньем. Лучше о себе расскажи.

Рассказывает. Новое лекарство ей дали. Курс лечения сменили. Экспериментируют. На улице головокружение почувствовала. Обморок. И сейчас встать не может.

Я, конечно, про врачей свою шарманку завел. Какие они умные да разумные. Как все на свете вылечивают!

- Вижу. Тут люди годами лежат. Врачи даже не знают, что со мной.

Знают, Кисик. И я знаю. Только тебе этого знать не надо.

- Диагноз известен, - говорю, - нервное переутомление.

- Ладно. Расскажи лучше, как дома.

- Прекрасно дома.

- Представляю. Алена совсем одна.

- Да нет. Нашел я домработницу. Исполнилась твоя мечта о домработнице. Только она не пожилая. Пожилых домработниц вообще в природе не существует. Их ни за какие деньги не сыщешь.

- Как зовут?

- Ира.

- Опять?

- Да не та Ира. Та Ира весной замуж вышла. Я же тебе рассказывал. А эта с родителями поругалась. Жить ей негде. А я кормлю и двадцать рублей обещал. Всем выгодно.

- Где ты ее откопал?

- Мария Ивановна из нашего отдела познакомила.

- А без нее нельзя?

- Не получается. Мои старики еле ходят. Им самим нянька нужна. Они к нам на пятый этаж не подымутся. Тетка твоя тоже больной человек. Два раза в месяц приезжает. Больше у тебя никого нет. Никого у нас нет, понимаешь?

- Они ладят?

- Ладят.

- Слушается она Иру?

- Не очень. Они вроде подруг. Та на Алену крикнуть боится.

- Обед готовит?

- Готовит.

- Хорошо. Из школы Алена голодной приходит. Не ест она там, на продленке. Может, Ира у нас останется, когда я из больницы выйду?

- Не знаю, Наташка. У нее какой-то парень. Вдруг к нему уйдет?

- Отметки?

- Теперь Ира следит за уроками. Думаю, троек не будет.

- Что на работе?

- Все о'кей.

Она помолчала, а потом и говорит:

- Женишься ты на Ире и Алену заберешь.

Меня даже в жар бросило.

- Кисик, - говорю, - маленький, что ты там придумал? Совсем ты... словом, ерунду несешь. Разве я могу такую глупую девочку бросить?

И верно, ребята, никуда я от нее не уйду. Детей не бросают.

- Кисик, - говорю, - ну давай я уволю Иру.

- Не надо. Раз Алене хорошо, пусть живет. Скажи ей спасибо.

- Но если это тебя волнует...

- А меня, Вовка, уже ничего не волнует. Я просто отбываю свой срок на земле.

Бескрайнее озеро, на голубоватой поверхности которого плывут маленькие пушистые облака. Ниже - тонкие пластинки льда, окаймляющие бурые маслянистые пятна земли.

Кухня погоды. Жидкая похлебка с разваренными пельменями. Мы до сих пор не можем ее расхлебать.

Потом все затянулось. Закрылась лавочка. Или, говоря по-нашему, пошел мощный фронт.

Самолет пробил облачность. Льдины, серые, словно истоптанные галошами, застыли в зеленой болотной воде.

Летели низко, казалось, метрах в пяти надо льдом. Видны были даже маленькие бугорки и разводы. Летели очень медленно. И как наша тяжелая машина не падала на такой скорости? А вот и земля. Четко различаешь каждую кочку, каждый ручеек. Не остановились ли мы в воздухе?

Но вдруг вынырнули и быстро понеслись назад маленькие домики, склады, дороги.

Вернулось ощущение высоты.

На желтом трехэтажном здании аэропорта четыре надписи:

"Слава КПСС!"

"Слава партии Ленина!"

"Амдерма".

"Миру - мир!"

К самолету подскочил "газик". Сзади, на кузове, прикреплено светящееся табло: "За мной".

После длительного дождя со штормом небо несколько очистилось. Стал виден дальний маяк, который всегда скрывала дымка. Желтое солнце садилось без единого облачка - оно увеличивалось, но не краснело. Оно опускалось как раскаленный шар, и казалось, что бурное море на самом деле неподвижно. Море расплавилось и блестело стальными выбоинами.

Мои соседи не умолкали. Редко встретишь такое родство душ. Каждый из них с радостью убеждался, что его собеседник думает так же, и они были очень довольны друг другом.