Анатолий Гладилин - Тень всадника

Я вспоминал последний смотр, на котором присутствовал маршал Журдан. Ах, как славно проходили эскадроны! Мы подготовили отменную дивизию. И я ловил себя на постыдной штатской мысли: "Пусть ребят подольше держат в резерве". За десять лет в учебном полку поневоле превращаешься в наседку. Еще немного, и вместо армейских команд буду бормотать: "цып, цып, мои цыплята".

Каприз Жозефины нарушил чью-то игру. Капитана Готара можно было "прятать в шкафу". Новоиспеченному полковнику Готару нечего было делать в казарме. Я, что называется, всплыл на поверхность. Меня срочно перебросили в Германию, в корпус маршала Нея.

* * *

Приближающийся гул артиллерийской канонады лучше всяких дорожных указателей и карт вел нас на Йену. Мой полк шел в авангарде корпуса. Успеем или не успеем? Мы торопились, словно на свадьбу, словно на дележку пирога. Прибыли в разгар сражения.

Шеренги прусских войск в белых мундирах прицельным ружейным огнем только что отбили атаку нашей пехоты. По диспозиции мы должны были с ходу вступить в бой. Я приказал командирам развернуть эскадроны широким фронтом и - рысью вперед! Мне показалось - командиры не поняли приказа. Я повторил: широким фронтом! Иначе пруссаки - недаром я столько лет изучал их тактику в казарме искусно отступят, и мы попадем в окружение.

Я получил полк три дня тому назад. Возможно, офицеры с боевым опытом не очень доверяли мне, назначенцу из Парижа. Чтоб рассеять их сомнения, я рубился в первых рядах.

В сущности, битва "стенка на стенку" - это тяжелая, изнурительная работа. Как на казарменном плацу. Но здесь без права на ошибку Или ты достанешь противника саблей, или он тебя штыком и пулей. Когда бой кончится, если он кончится, если тебе повезет, если останешься в живых, - тогда поговорим об эмоциях.

Прусская "стенка" медленно отступала под нашим натиском, но держалась. Внезапно, без всякой видимой причины, неприятель дрогнул и бросился наутек. И тут я заметил впереди улепетывающих пруссаков синие мундиры французской кавалерии.

Позже мне объяснили, что произошло. Следовавшие за нами полки вклинились в пруссаков колоннами, протаранили пехотные цепи и оказались за спиной противника.

* * *

Поздно вечером солдаты жгли костры, пили вино, пели песни. Армия ликовала. Все знали, что пруссаки разбиты наголову. Император объезжал бивуаки, поздравлял офицеров с великой победой.

Я не принимал участия в общих торжествах. Я чувствовал, что совершил серьезный промах. В моем полку было больше всего потерь личного состава. Служебный эвфемизм. Мои молодые солдаты спешили на Йену, как на свадьбу, а я их завел в мясорубку.

Прискакал нарочный, сказал, что меня вызывают в штаб корпуса.

Когда я вошел в штабную палатку, маршал Ней, оживленный и бодрый (как будто не было трехсуточного марш-броска и утомительного дня сражения), прощался с корпусным начальством, каждому пожимал руку, говорил благодарственные слова. На меня зыркнул глазом и обратился ко всем:

- Спасибо, господа, и еще раз - браво! Не хочу вам портить праздник, поэтому предпочитаю поговорить с полковником наедине.

- Покорнейше прошу вас учесть, Monsieur le Marechal, - почтительно сказал командир нашей дивизии, - полковник Готар сам повел полк в атаку и бился в первых рядах.

Мой генерал пытался меня защитить!

- Геройски сражалась вся ваша дивизия, - ласково улыбнулся ему маршал Ней.

Улыбка сошла с его лица, как только за последним генералом опустился полог палатки. Страшен был в гневе первый маршал империи, непобедимый Ней!

- Откуда вы свалились, Готар? Что за архаическая манера воевать? Так воевали при Бурбонах и Капетах: выстраивались фронтом и под барабан в атаку, как на параде. Наша армия прорывает оборону противника колонной, массированным кулачным ударом! Так обучают новобранцев в казармах? Чудеса! Недаром я говорю солдатам: забудьте все, чему вас учили тыловики, не нюхавшие пороха! Кто вас назначил в мой корпус? Бертье? Идиот Бертье и прислал идиота. Я бы вам не доверил даже роту пожарной команды. Как прикажете с вами поступить, Готар? У меня боевой корпус, не богадельня.

- Проще всего меня убить, - ответил я, стараясь выдержать его взгляд, - и у вас не будет никаких забот с офицером, которого заперли в казарме и не пускали в действующую армию. Кстати, вы уже пробовали это сделать одиннадцать лет назад, когда мы дрались на дуэли на площади Святой Екатерины.

Маршал нахмурился:

- Дуэль? С вами? Вы, случайно, не сумасшедший? Постойте, мне знакомо ваше лицо. - И вдруг Ней развеселился: - Помню! Хорошо помню! Если бы не вмешалась полиция, я бы вас порубил, как капусту. Однако, Готар, вы же тогда меня выручили. Вы сказали патрульным, что мы устроили урок фехтования на потеху публике. Ха-ха! На потеху! Я еще подумал: "Отважный малый". Не знаю, долго ли вас мариновали в участке, а меня быстро отпустили. - Теперь маршал смотрел на меня с любопытством: - Да, сколько лет прошло... И вы их провели в казарме. Вас здорово задвинули... Были какие-то основания?

- А вы не помните, из-за кого мы дрались на дуэли?

Судорога передернула лицо маршала Нея, но он тут же взял себя в руки.

- Не помню, полковник. И вам не советую. Ладно, сегодня мы празднуем победу. По этому поводу - и только по этому! - я сохраняю за вами полк, но подержу вас какое-то время в резерве. Набирайтесь опыта. Как видите, я стараюсь вас прикрыть. Но не забывайте, у Императора отличная память. Мне передали, что он наблюдал ваш маневр и воскликнул: "Какая бестолочь!" Он когда-нибудь вспомнит, и тут я буду бессилен.

* * *

Мокрый снег, ледяной ветер. Какой уж там аллюр! Наши бедные кони вязнут в грязи. Закоченевшие пальцы с трудом сжимают эфес сабли. Снежный заряд слепит глаза. Нас накрывает белая, клубящаяся, обжигающая холодом волна. Небо рухнуло. Земли не видно. Вой снежной бури заглушает ружейные залпы. Слева и справа, как привидения, слабо маячат силуэты моих солдат. Неожиданно, словно разорвали белый занавес, буря уносится. Свет? Светопреставление! Прямо перед нами стена русских войск, и заблудившийся луч солнца играет на их штыках.

И потом все повторяется. Снова и снова сквозь слепящую белую тьму мы идем (бредем!) в атаку и натыкаемся на стену русских штыков.

Это не кошмарный сон. Это восьмое февраля, битва при Эйлау.

Прав был полковник Паскаль Тордо. В армии не существует плохой или хорошей погоды. Я бы уточнил: в армии существует только плохая погода. Кони месят копытами грязь. Снег, ветер, дикий холод. Эйлау.

Русские стояли.

Мы атаковали так, как нас учили наши маршалы: Ней, Мюрат, Даву. Мы вклинивались колоннами, били кулачным ударом.

Русские стояли.

Мой полк поредел наполовину. В других частях было еще хуже. В сумерках последней атаки мы шли по трупам. Император ввел в бой весь свой резерв кавалерии. Никогда не видел такую массу конницы. Фронтальный напор семи дивизий отодвинул русскую стенку.