Алексей Швецов - Как я съел асфальт

– Чего ты там про него говоришь?

– Говорю, что он мерзавец! Самый натуральный мерзавец! Да с ним не то что здороваться, да я с ним в один туалет на трассе, понимаешь… Да что там туалет – на асфальте не сяду… Одной бумажкой с ним не подотрусь!

– Ну и что? Зато как он умеет одеваться! И походка…

Последнее время он стал чаще вспоминать тот разговор с Пашей. Даже не разговор в целом, а свое новое отношение к людям. А тогда он с Пашей поспорил, или, точнее, Паша поспорил с ним, а еще точнее, они оба спорили об одном человеке. Они остро отстаивали каждый свою точку зрения. Именно тогда Саша и подумал о походке и умении того человека одеваться. А одеваться он умел. И походка…

Он вдруг отчетливо осознал, что именно так он и думает, что даже уверен в правоте своих слов. Отчетливо понял, что умение обращать на себя внимание посредством умения хорошо и, главное, правильно, подобающе случаю, одеться – основополагающее качество человека. Немаловажно для человека и умение преподнести себя при помощи походки. У того человека она была такая значительная, жизнеутверждающая и вместе с тем степенная. Еще он понял, что все остальное в этом человеке было не важным. Взгляд задерживался только на костюме и походке. Саша еще удивился, отчего он придает такое значение всему этому. Странным казалось то, что раньше его интересовали совсем другие человеческие качества.

Он вдруг понял, отчетливо понял, что его радуют хорошо одетые люди, передвигающиеся красивой или даже элегантной походкой. Если человек хорошо, правильно одет, то, скорее всего, это успешный человек, а следовательно, умный. С таким всегда хочется быть на короткой ноге. С таким хочется работать и даже иногда разговаривать. С ним просто приятно быть.

Что значит правильно и верно одеваться? А это значит точно подобрать галстук к цвету рубашки или к стелькам в обуви. И надо еще так сделать, чтобы все это гармонировало с пиджаком. Глупо напяливать пиджак на голое тело, да еще и галстук на шею повязать, когда ты, скажем, спишь, тем более с обнаженной женщиной. Это очень тонкая штука – правильно и солидно одеваться. Саша отчетливо осознал, что все остальное в человеке его мало интересует, только одежда и походка…

Может быть, это и неправильно, но он давно научился определять характер, да и весь внутренний уклад человека по его походке. Это произошло еще в детстве или, точнее, в армии. То есть все это понимание пришло в далеком детстве, а отчетливое понимание этого понимания окончательно сформировалось в рядах вооруженных сил. Точнее, в армии.

Тогда с ним в один призыв попал человек с элегантной, в сущности, фамилией. Фамилия у него была Скороспелкин. Саша сразу обратил внимание на его странную походку. Он сильно косолапил, но не в силу плоскостопия, а именно так непонятно ставил ноги при ходьбе. Сам Скороспелкин был ужасно несобран, рассеян. Казалось, что весь характер парня косолап и неаккуратен, как и его походка. Сержант долго бился с ним на занятиях по строевой подготовке. Скороспелкин, маршируя, шагал левой ногой и левой же рукой совершал отмашку. Со стороны это выглядело очень смешно. Тогда сержант сказал про него, что он иноходец. С тех пор Саша окрестил про себя всех людей со странной походкой иноходцами.

Иноходцы были необычными людьми. Нельзя сказать, что они глупые или какие-нибудь ущербные. Скорее странные, не такие, как все.

Еще Саша остро чувствовал, что к своим тридцати девяти стал лучше понимать людей и тщательнее следить за своей походкой.

– Я, честно сказать, не совсем понимаю, куда ты клонишь. Вернее, совсем не понимаю этого, – хмуря губы и мрачно скосив в сторону полные щеки, говорил Леша, старый приятель Саши, которого чаще называли Леха. – Мне даже кажется, что мы говорим о разных вещах.

– Конечно, о разных. Все потому, что ты меня совсем не слушаешь, – сладко затягиваясь, ответил Саша.

Этот разговор случился у них совсем недавно. Тогда они сидели в ресторане и обсуждали наступившую осень. Паша, казалось, не очень старался вникнуть в суть спора. Он лениво ковырял вилкой салат с мудреным названием, а на деле страшно похожий на банальный винегрет.

– Почему не слушаю?! Я тебя очень внимательно слушаю! – искренне возмутился Леша.

– Слушать и слышать – это совершенно разные вещи, – парировал Саша.

– Как есть или быть съеденным, – вступил в беседу Паша. – Все дело в восприятии. И жертва, и хищник – они оба присутствуют на трапезе, именуемой обедом, но находятся по разные стороны зубов. Так и ваш спор об отдыхе. Саша пытается втолковать тебе, что он любит отдыхать. Просто отдыхать. Не отчего-то, а просто… от всего и от всех. Отдых, в который все включено. А ты говоришь об отдыхе от конкретно проделанной работы. Улавливаешь?

– Ну-ну. Продолжай, – сказал Леша, сосредоточенно обкусывая свои ногти.

– А я все сказал. Я правильно перевел тебя на доступный Леше язык? – обратился Паша к Саше.

– Лучше и не скажешь, – подтвердил Саша, одобрительно кивая головой улыбающемуся Паше.

– Что ж, – усмехнулся Леша, – значит, вы оба так считаете? Прекрасно. Не нравится вам, значит, моя конкретика? Отдых только в широком понятии этого слова… То есть если глаза устали, то надо отдыхать от всего сразу, просто отдыхать. Я правильно понимаю? Почему же когда дело касается, ну… скажем, секса, то просто сказать, что я им занимался, это значит, ничего не сказать? Надо именно уточнить, что я занимался конкретно сексом.

– Еще не мешало бы уточнить, – засмеялся Паша, – что ты занимался сексом не один, а, положим, с девушкой.

– Ну, это уже частности, – смутился мечтающий похудеть Леша. – А лечиться от всего сразу можно?

– Можно, Леша, можно, – Саша затушил сигарету в пепельнице. – Я, конечно, не специалист, но есть общеукрепляющие процедуры. А в твоем случае похудеть – это будет польза сразу для всего организма.

– Ну, давайте! – отмахнулся от них Леша. – Теперь еще и фигура вам моя не нравится. Еще скажите мне, что я толстый!.. И все-таки, Саша, ответь мне, как ты отдыхаешь?

– А отдыхать, Леша, я предпочитаю, не лежа на пляже, жарясь под палящим солнцем и время от времени окунаясь в заплеванные воды курортных морей, а путешествуя. Мне нравится бродить по улицам какого-нибудь Лисабона, разглядывать памятники архитектуры, дома, не такие, как у нас, улицы, отличающиеся от наших, людей, спешащих по своим лисабонским делам, и, главное, не слышать ни слова по-русски. Вот тогда я отдыхаю.