Роберт Пирсиг - Лайла. Исследование морали

— О Лайле.

— Я знаю это по опыту очень близкого мне друга, чьим бракоразводным процессом мне пришлось заниматься, — ответил Райгел.

В памяти у него возник образ Лайлы под руку с Джимом, когда они входили к нему в контору. Бедный Джим, — подумал он. — Ваша подруга Лайла испортила ему всю жизнь.

— Она была куда более привлекательной, чем сейчас, — добавил Райгел. — Сейчас она вроде бы быстро катится под гору.

Вмешался Капелла: Ты мне никогда об этом не рассказывал.

— Дело и не требует огласки, — заметил райгел. — И я не буду называть его фамилию, Билл, ты ведь знаешь его.

Затем он серьезно посмотрел на писателя. — До чего же он теперь печален и несчастен. Он потерял жену, детей, большинство друзей — репутация у него испорчена. Ему пришлось бросить работу в банке, где у него было многообещающее будущее — его даже прочили в вице-президенты. В конце концов ему пришлось уехать и начинать жизнь сначала. Но я знаю характер президента банка и уверен, что тот сделал себе заметку, так что, боюсь, что на этом карьера его закончена. Ни одно из правлений больше не выдвинет его теперь на какую-либо ответственную должность.

— Да, дело плохо, — произнес писатель, глядя на стол.

— И это было совершенно необходимо, — продолжил Ричард Райгел. — Никто не будет доверять миллионы долларов человеку, который не может удержаться от соблазна хвататься за обычную шлюху из бара.

Новый вызов. На этот раз взгляд у писателя стал тверже. Казалось, он готов теперь поверить.

— И кто же был виноват? — спросил он.

— То есть как? — удивился Райгел.

— Виновна ли Лайла во всех его бедах, или же жена и так называемые друзья и начальники в банке? Кто в самом деле довел его до этого?

— Не понимаю, — промямлил Ричард Райгел.

— Из-за её любви или же из-за их ненависти?

— Я бы не назвал это любовью.

— Тогда вы считаете, что это была ненависть с их стороны? Что именно сделал он им такого, что оправдало бы ненависть?

— Ну вот, вы теперь не так уж и наивны, — сказал Райгел. — Теперь вы просто прикидываетесь дурачком. Вы что, хотите сказать, что его жена не имела права сердиться?

Писатель задумался. — Не знаю, — произнес он, — но здесь что-то не так.

— Да уж пожалуй, — согласился Райгел.

— Здесь всегда что-то логически неверно, — продолжил писатель. — Как может быть акт любви, который никому не вредит, быть настолько злостным?… Подумайте сами. Кому это вредит?

Ричард райгел задумался. Затем сказал: Это не был акт любви. Лайла Блюит и понятия не имеет, что такое любовь. Это был лишь акт обмана.

Он почувствовал, что начинает сердиться. — Мне приходилось слышать слово «любовь» в устах многих людей, которые ничего в ней не понимают. — Он снова представил себе жену Джима у себя в офисе. Она прикрывала глаза рукой и пыталась говорить ровным голосом. Вот это и была любовь.

Тогда он сказал: Позвольте мне употребить другое слово: «Честь». Человек, о котором мы ведем речь, обесчестил свою жену, детей, всех, кто доверял ему, а также самого себя. Люди простили ему его слабость, но потеряли уважение к нему, и поэтому он теперь стал безответственным человеком.

— Но ведь со стороны Лайлы это не была слабость. Она-то ведь знала, что делает.

Писатель пристально смотрел на него. Казалось, весьма озадаченно.

— Мне не известны обстоятельства вашей семейной жизни, друг мой. Но предупреждаю, если вы не будете осторожны, то она доконает и вас.

После раздумья добавил: Если уже не сделала этого.

Райгел посмотрел на писателя, чтобы определить реакцию на это. Но его выражение не изменилось. Ничего, по-видимому, не проникало сквозь толстую корку.

— А кому же она навредила? — спросил Капелла.

Райгел с удивлением глянул на него. И он тоже? Он ведь полагал, что Капелла более здравомыслящ. Таков уж знак времени.

— Ну, среди нас еще остались такие, — продолжил он, обращаясь к писателю, — которые все ещё не уступают вашей гедонистической философии «Качества» или что бы там ни было.

— Я ведь просто задал вопрос, — ответил писатель.

— Но это вопрос, который выражает определенную точку зрения, — ответил Ричард Райгел, — и такую точку зрения некоторые люди, включая меня, считают отвратительной.

— И все же мне непонятно, почему.

Боже, он просто невыносим. — Ну хорошо, я скажу вам почему. Будете ли вы только слушать?

— Конечно.

— Нет, по-настоящему, выслушать.

Писатель промолчал.

— В вашей книге вы утверждаете, что всем известно, что такое «Качество», и все согласны с этим. Очевидно, что с этим согласны не все! Вы отказались дать определение «Качества», тем самым отвергая любые споры на эту тему. Вы говорите, что «диалектики», которые спорят по этим вопросам — негодяи. По моему, сюда относятся и юристы. Прекрасно. Вы тщательно связываете вашим критикам руки и ноги, так чтобы они не могли сопротивляться, мараете их репутацию и затем восклицаете: Ну что ж, давайте сражаться. Очень, очень смело.

— Можно мне начать сражаться? — спросил писатель. — Я по сути утверждаю, что у людей нет согласия о том, что такое Качество, но разногласия касаются только тех вещей, которым по их мнению Качество присуще.

— И в чем же разница?

— Качество, по которому есть полное согласие, — универсальный источник вещей. Объекты, по которым у людей имеются разногласия, просто преходящи.

Ну надо же, какие умные разговоры, — подумал Райгел. — Какой еще универсальный источник вещей? Кое кто из нас вполне может обойтись без этого универсального источника вещей, о котором никто кроме тебя и говорить-то не может. Кое-кто из нас вполне может обходиться старомодными преходящими объектами. Кстати, как вы держите связь с этим замечательным «универсальным источником вещей»? У вас есть какой-либо особый радиоприемник? Как вы с ним связываетесь?

Писатель не ответил.

— Хочу услышать, — настаивал Райгел. — Как вы держите связь с Качеством?

Писатель по-прежнему не отвечал.

Ричард Райгел почувствовал облегчение. Он вдруг почувствовал себя гораздо лучше за все это утро. Он все-таки сумел ему кое-что внушить. — Ответы есть, — наконец промолвил писатель, — но вряд ли я сумею сообщить их вам все сегодня утром.

Нет, он этим так просто не отделается.

— Тогда позвольте мне задать вам вопрос попроще, — сказал Ричард. — У вас есть связь с этим «универсальным источником вещей», не так ли?

— Да, — сказал писатель. — У вас тоже. Только вы этого не понимаете.

— Но ведь я же стараюсь, — продолжил Райгел, — вам лишь только надо немного помочь мне. Более того, этот «универсальный источник вещей» дает вам знать, что такое хорошо и что такое плохо. Не так ли?