Роберт Пирсиг - Лайла. Исследование морали

Ох, ох, ох!

В чём дело?

Я уж и забыла, насколько я проголодалась. Просто не представляю. Как это ты терпишь без еды с самого утра. А?

Ну, вообще-то, я позавтракал, — ответил он.

Неужели?

Ещё до того, как ты встала.

И что же ты не разбудил меня?

Твой приятель, Ричард Райгел, не захотел этого.

Лайла долго смотрела на капитана, высунувшись из люка. Он тоже смотрел на неё, ожидая, что она скажет.

С Ричардом так бывает иногда, — заметила она. — Он, вероятно, подумал, что мы собираемся пообедать где-нибудь.

Да он действительно сердит на Ричарда, — подумала она, — и снова собирается разозлить её. Никак не может успокоиться. В такую чудную ночь можно было и забыть про такое. Такая милая ночь. Она почувствовала действие спиртного.

Если хочешь, я могу поехать с тобой во Флориду.

Он ничего не ответил, а лишь тыкал в мясо вилкой.

Что ты думаешь на этот счёт? — спросила она.

Да ещё не уверен.

А почему?

Не знаю.

Я могу готовить, следить за твоей одеждой и спать с тобой, — продолжала Лайла, — а когда я тебе надоем, то можешь просто попрощаться, и я уйду. Как тебе это нравится?

Он всё равно ничего не ответил.

В каюте стало довольно жарко, так что она приподняла подол свитера, чтобы снять его.

Я же ведь тебе действительно нужна, ты знаешь, — произнесла она.

Когда она сняла свитер, то обратила внимание, что он следил, как она это делает. Этим своим особенным взглядом. Она знала, что это значит. Ну вот, начинается, — подумала она.

Капитан сказал: «Сегодня, пока ты спала я надумал, что хотел бы задать тебе несколько вопросов, которые помогут мне прояснить кое-что.»

Какого рода вопросы?

— Я ещё не знаю, — ответил он. — Главным образом, о том, что тебе нравится и что не нравится.

Ну, разумеется, можно будет заняться и этим.

Он сказал: «Я подумал было спросить тебя о том, как ты относишься к некоторым вещам. Каковы твои ценности, и как ты приобрела их. Вот такого рода вопросы. Я просто люблю задавать вопросы и записывать ответы, толком даже не представляя себе, к чему это может привести, и только позже что-нибудь возможно сложится.»

— Ну да, — согласилась Лайла. — Какие вопросы? — Сейчас он и начнёт, — подумала она. — Стакан у него почти пустой. Она потянулась через люк, взяла стакан и наполнила его.

Человек представляет собой структуру симпатий и антипатий, — заговорил он. — И общество тоже держится на том, что нравится и не нравится. И весь мир также стоит на структурах предпочтений и антипатий. История выводится из биографий. То же самое со всеми общественными науками. В прошлом антропология сосредотачивалась на коллективных объектах, а я пытаюсь выяснить, не лучше бы это было выразить в плане индивидуальных ценностей. У меня возникает ощущение, что конечная истина в мире всё-таки не в истории или социологии, а в биографии, — закончил он.

Она ничего не поняла из того, что он говорил. У неё на уме была только Флорида.

Она подала ему стакан. Синее пламя примуса шумело под кастрюлей. Она сняла крышку и увидела, что жидкость так и бурлит от жара, но было слишком темно, чтобы понять, пора ли засыпать картошку.

Ты в некотором роде из другой культуры. — продолжил он. — Культуры одного человека. Культура — это развитая статическая структура качества, способного на Динамические изменения. Вот что ты такое. И это самое лучшее определение тебя из всех когда-либо придуманных.

Ты можешь считать, что всё, что ты думаешь, и всё, что говоришь, — это просто ты сама, но язык, которым ты выражаешься, и ценности, которые есть у тебя, — результат тысячелетий культурной эволюции. Всё это как бы свалено в кучу, детали которой кажутся совсем несвязанными, а в действительности это часть громадной ткани. Леви-Штраусс постулирует, что культуру можно понять только путём совмещения процессов мысли с остатками её взаимодействия с другими культурами. Есть ли в этом смысл? Мне хотелось бы записать остатки твоей памяти и попытаться с их помощью восстановить кое-что.

Она посетовала, что у него нет градусника на жаровне. Отломила кусочек картошки и бросила его в кастрюлю. Он медленно завертелся, но не зашипел. Она выловила его и откусила еще латука.

Ты когда-либо слыхала про Генриха Шлимана? — спросил он.

Какого Генриха?

Он был археологом, изучавшим руины города, который люди считали мифическим: Трои.

До того, как Шлиман начал применять так называемую стратиграфическую технику, археологи были просто образованными гробокопателями. Он же показал, как можно раскапывать осторожно слой за слоем и отыскивать руины древнейших городов под более поздними наслоениями. Вот это, мне думается, можно сделать и с отдельным человеком. Я могу взять части твоего языка, твоих ценностей и проследить по ним древние структуры, заложенные столетия назад, то, что сделало тебя такой, как ты есть.

— Вряд ли тебе удастся получить многое от меня, — заметила Лайла.

Спиртное на него всё-таки действует, — подумала она. — Весь день он был так спокоен, а теперь не может заткнуться.

Она сказала: «Ну, парень, я попала в точку, когда попросилась ехать с тобой во Флориду».

То есть как это?

Я весь день думала, что ты из молчунов, а теперь ты и слова мне не даёшь вставить.

Вид у него стал как бы обиженный.

Ну да ладно, — продолжала она, — можешь задавать мне сколько хочешь вопросов.

Наконец, масло вроде бы достаточно прогрелось. Она ложкой с прорезью насыпала первую порцию картошки в кастрюлю. Зашипели пузыри и поднялось облако пара. — Как там наши бифштексы, подходят?

Ещё несколько минут.

Хорошо, — ответила она. Запах бифштексов, смешавшись с ароматом картошки от жаровни, вызывал у неё чуть ли не головокружение. Она даже припомнить не могла, когда ещё была так голодна. Когда пузыри поутихли, она вынула картошку ложкой, разложила её на полотенце, посыпала солью и запустила следующую порцию. Когда и эта была готова, она подождала, пока капитан не сообщит ей, что бифштексы готовы. Затем она подала ему тарелки, чтобы он положил бифштексы.

Когда он подал их ей вниз, она подумала: «Божественно!» и ссыпала с полотенца картошку на тарелки.

Капитан спустился в каюту. Они раскрыли откидные крышки стола, переставили тарелки, виски, воду и остатки картошки на стол. И вдруг всё стало готово. Она посмотрела на капитана, а он глядел на неё. — А ведь так может быть каждый вечер, — подумалось ей.

Ух ты! Бифштекс настолько хорош, что ей даже захотелось плакать. Жареная картошка! Ах! Салат!

Ты даже не представляешь, как это на меня действует, — пропела она.

Ну и как же? — спросил он с улыбочкой.

Это один из твоих вопросов? — Рот у неё был полон картошки, так что пришлось помедлить.