Фэнни Флэгг - Дейзи Фэй и чудеса

Привет. Меня зовут Дейзи Фэй Харпер, и вчера мне стукнуло одиннадцать. Моя бабушка Петтибон выиграла главный приз в бинго — игру проводило общество ВИВ [1] Общество «Ветераны иностранных войн» (VFW, Veterans of Foreign Wars) — организация, поддерживающая ветеранов. — Здесь и далее примечания переводчика и редактора. — и купила мне на день рожденья пишущую машинку. Она хочет, чтобы я училась печатать, мол, когда вырасту, стану секретаршей, но мою кошку Феликс (она ждет котят) вырвало прямо на машинку, так что ей кранты, машинке-то, но я не сильно переживаю по этому поводу. Не знаю, о чем вообще думала бабушка. Я же сто раз говорила, что хочу стричь деревья или заправлять в кузне.

Еще мне подарили духовое ружье «Ред райдер» — это папин подарок — и какие-то костюмчики из разряда «верх и низ прелестно сочетаются» — это мама накупила в магазине «Смарт энд Сэси». [2] Smart and Sassy — умный и дерзкий (англ.). Брр! Бабушка Харпер прислала пару кожаных туфель, коричневые с белым (мама не разрешает мне ходить в мокасинах, говорит, ноги покорежу), и пластмассовый пропеллер на палочке, синего цвета, но для таких игрушек я уже старовата.

Мама взяла меня в город посмотреть кино «Женщина его мечты» с Робертом Митчумом и Джейн Расселл, их провозгласили самой страстной парой экрана. Я бы предпочла «Парни из Голден Уэст» с Роем Роджерсом и Дэйл Ивенс, где Рой охраняет границу от угонщиков скота. Но мама злилась на папу за духовое ружье, и я не стала спорить. Мне особо и делать-то больше нечего. Торчу дома, жду школы — я пойду в шестой класс. Моя подружка Пэгги Бокс, которой тринадцать, больше со мной не играет. Ей бы только сидеть и слушать, как Джонни Рэй поет «Белое облачко слезы роняло».

Я единственная в семье. Мама даже не знала, что ждет ребенка. Папа лежал в постели с простудой, и к нему пришел врач, тут мама и сказала, что у нее в правом боку вздулась какая-то шишка. Она попросила: «Доктор, поглядите!» Тогда доктор велел папе встать с постели, а маме лечь. И сказал, что шишка — никакая не шишка, а ребенок, может даже двойня. Бог ты мой, ну и удивилась же мама. Но это оказалась не двойня, а всего лишь я. Мама долго мучилась от схваток, и папа потерял голову и принялся душить врача. Во время родов я так лягалась, что мама больше не может иметь детей. Я что-то не припомню, чтобы лягалась. К тому же я не виновата, что получилась такая большая, и если бы папа не начал душить врача и не отвлек его, меня бы, может, удачнее извлекли на свет. Каждый раз, когда мама рассказывает, как меня рожала, роды длятся все дольше и дольше. Папа говорит, что если верить ее россказням, то я родилась уже трехлетним ребенком с волосами, зубами и всем прочим.

Я появилась на свет в городе Джексон, штат Миссисипи, и хорошо, что я получилась девочкой, потому что папа всегда хотел девочку. Он — по его словам — заранее знал, что я буду девочкой, и написал обо мне стихи, которые газета опубликовала в рубрике «Письма редактору» еще до моего появления.

Я рада, что папа хотел дочку. Большинство мужчин мечтают о сыне. Папа же никогда не мечтал о каком-то вонючем мальчишке, который вырастет и превратится в футболиста с толстой шеей. Он понимает, что такие люди опасны. Наша игра — бейсбол. Джим Пирсалл — любимый игрок. Он орет, вопит, нарушает правила — в общем, знает толк в игре.

Папа говорит, что у каждого в истории есть двойник и что он вполне мог быть двойником мистера Гарри Трумэна. Папа и мистер Трумэн оба носят очки, у обоих есть дочери, и оба демократы. Поэтому, когда дело шло к тому, что Томас Дьюи [3] Томас Дьюи в 1944 и 1948 гг. являлся официальным кандидатом от Республиканской партии на пост президента США. победит на выборах, папа прыгнул в Жемчужную реку и пытался утопиться. Понадобилось четверо друзей, чтобы его выудить, один из них — член Клуба лосей.

Мама уверяет, что он просто играл на публику, да к тому же перед этим выпил восемнадцать бутылок пива «Пабст Блю Риббон». И еще, говорит мама, он ни капли не похож на Гарри Трумэна. Дочку мистера Трумэна зовут Маргарет. А мне вот удружили — Дейзи Фэй… Многие зовут меня Фэй Маленькая, а маму называют Фэй Большая, хотя непонятно почему, она вовсе не такая уж и большая. Мама хотела назвать меня Миньон, в честь своей сестры, но папа закатил скандал: не желаю, мол, чтобы мою единственную дочь назвали в честь куска мяса. [4] Filet mignon — филе-миньон, малое филе, порционный кусок вырезки (фр.). Он так расшумелся, а женщина, заполнявшая свидетельство о рождении, так устала ждать, что бабушка Петтибон положила конец спору, наградив меня именем Дейзи, [5] Daisy по-английски — маргаритка. поскольку на столе по чистой случайности оказалась ваза с маргаритками. Хотелось бы мне знать, кто подарил маме эти чертовы маргаритки. Мы с папой ненавидим это имя, потому что звучит оно по-деревенски, а мы не деревенщина. Джексон большой город, и живем мы в квартире, а не в доме. Мне нравится имя Дейл или Оливия, но не в честь оливкового масла, а в честь актрисы Оливии де Хэвилленд, сестры Джоан Фонтейн.

Сейчас мама с папой все время ссорятся. Папе позвонил его армейский друг Джимми Сноу и сказал, что если папа раздобудет пятьсот долларов, то сможет купить половинную долю в коктейль-баре в Шелл-Бич, Миссисипи, и разбогатеть. Бар находится прямо на пляже, местечко — точь-в-точь Флорида, не отличишь.

Джимми выиграл свою долю в покер, и теперь ему нужно еще 500 долларов, чтобы выкупить вторую половину бизнеса. Он — летчик самолета-опылителя, так что папа пусть ведет дело, а он будет пассивным компаньоном. Папа просто из себя выпрыгивал, пытаясь добыть деньги. Разозлил маму — хотел продать ее бриллиантовые кольца. Она сказала, что они пятисот долларов не стоят и как он смеет сдирать кольца с ее пальцев! Кроме того, она с ним никуда не поедет, потому что он слишком много пьет. И тогда папа придумал розыгрыш, который, по его убеждению, он сможет продать за 500 долларов. Его приятель держит бензоколонку, уборная там во дворе, и папа решил там испытать свое изобретение. Под стульчаком он спрятал динамик, а соединенный с ним микрофон находился на заправочной станции. Он совершил ошибку, проверяя изобретение на маме. Дождался, пока она зайдет в кабинку, дал ей время усесться, а потом чужим голосом сказал: «Не могли бы вы уйти в другое место, леди, мы здесь работаем!» Мама у меня страшно стеснительная — по ее словам, даже папа ни разу не видел ее полностью раздетой, — так что она с визгом выскочила из уборной и проплакала потом пять часов. Она заявила, что ничего более мерзкого с ней в жизни не случалось.