Дэниел Уоллес - Мистер Себастиан и черный маг

Но она не взяла в руки вырезку. Она даже не взглянула на нее. Это ей было не нужно, потому что она и так знала, что в ней.

— Почему вы не рассказали мне об этом, когда нанимали меня?

— Не знаю, — ответила она. Но она знала. Я читал ее, как детскую книжку с картинками. — Я ничего не скрываю, мистер Малвени. Я просила вас узнать, где находится Генри, а не о подробностях моего прошлого. Что это меняет?

— Правда многое меняет. Это моя работа, миссис Каллахан. Это все, что я ищу, — правду, и когда чувствую, что кто-то скрывает ее от меня, я злюсь.

— Не похоже, чтобы вы очень злились.

— Еще одна сторона моей работы: необходимость держать при себе свои чувства, и я это умею.

Она вытерла с лица ребенка сохнущие слезы и посмотрела на меня взглядом, каким уже смотрела однажды и в котором читалось: «Хорошо, сдаюсь, на сей раз расскажу правду». Но конечно, люди, как правило, снова лгут.

— То, что там говорится, та история…. Этого не было. По крайней мере, было не так.

— Действительно? — Я взял вырезку и сделал вид, что читаю. — То, что здесь написано, кажется невероятным, не считаете?

Она не согласилась:

— Кое-что там правильно. Просто не всё.

— Продолжайте.

Она встала и положила ребенка в колыбельку. Он минуту поскулил, но вскоре уснул. Ханна сложила руки на коленях и глубоко вздохнула, готовясь начать рассказ.

— Меня разлучили с семьей. Это все так, и я вам об этом говорила. И я больше никогда не видела ни отца, ни брата. Это тоже правда. Но это было не похищение, мистер Малвени. А… уговор.

— Уговор?

— У меня… у нас… была не самая легкая жизнь. Я не жалуюсь, но это правда. К тому времени, как мне исполнилось десять лет, моя мама умерла от туберкулеза, а отец все потерял. У нас практически ничего не осталось. Отец устроился на работу в отель. Уборщиком. Можете представить, каково это — быть важным человеком, а потом все потерять и закончить… вот так? Он ненавидел себя. Начал пить, много, и когда не работал, то был пьян, а после и работал пьяным. Мы обедали почти всегда без него. К тому времени он все равно что уже умер.

— Печально.

— Да. Мы с Генри были очень близки. Больше, чем близки. Он слишком любил меня, если такое возможно. Думаю, он… хотел уберечь меня.

— Уберечь? От чего?

— От мира. От мира и всего, что есть в нем плохого. И я долго позволяла ему это. Но потом кое-что произошло.

— Что?

— Две вещи. Я поняла, что он не может прожить за меня мою жизнь. Не знаю, точно ли так я думала, как сейчас выразилась, но смысл был такой. Потом между нами образовалась дистанция. Мне хотелось чего-то, чего он не мог мне дать. Мы создавали себе собственную жизнь. Был пес, бездомный. Просто появился однажды, и я отдала ему всю себя, все свое сердце. Он так или иначе помог мне выжить. Просто позволив заботиться о нем.

— А вторая вещь?

Она покачала головой:

— Генри казался обреченным. Уже в то время. Он был не из тех, с кем связываешь надежды и мечты. Но потом у него тоже кое-кто появился.

— Мистер Себастиан?

— Да. Мистер Себастиан. Это, конечно, не было его подлинным именем. Просто он звал себя так, чтобы казаться более похожим — вы понимаете — на мага. Для Генри. Он даже не был настоящим магом. Всего лишь человек, который знал несколько фокусов. Коммивояжер, продававший мыло всяких видов, даже высшего качества, которое раскладывают в роскошных отелях. Поэтому он и остановился во «Фримонте».

— Торговец мылом, — проговорил я.

— Генри был одержим им, желанием научиться всем его фокусам. Постоянно пропадал в его номере, так что даже отец, при том, что мы его почти не видели, начал это замечать. И однажды он пошел за Генри, желая узнать, где тот пропадает, а когда Генри ушел после ежедневного урока, постучался, вошел в номер и встретился с тем человеком. Они долго беседовали. В тот день и в остальные, чуть не целую неделю.

— А что Генри?

— Он ничего об этом не знал.

— Хорошо. Продолжайте, — сказал я.

— Мистер Себастиан, как вы зовете его, неплохо зарабатывал. Даже в худшие времена, понимаете ли, люди не могут обходиться без мыла.

— Ну да.

— Я хочу сказать, что за время этих бесед отец определил, что мистер Себастиан хороший человек, что у него есть деньги и что он всегда хотел иметь семью. Или хотя бы собственного ребенка.

— Так почему он не завел его?

Ханна рассмеялась, но это был принужденный смех, вроде того, каким смеешься, не зная, как еще реагировать.

— Глупый вопрос. Из-за болезни кожи. Он не мог выйти на солнце, иначе тут же получил бы ужасный ожог. Его лицо было таким белым, что… ну… страшно смотреть. И женщин он совершенно не привлекал.

— Понимаю.

— Отец больше не мог заботиться о нас двоих, обо мне и Генри. Особенно он не видел будущего для меня, при наших обстоятельствах.

Ханна помолчала, предоставив мне возможность увязать одно с другим. Сидела, играя обручальным кольцом, крутя его на пальце. Я увязал уже минуту назад и вновь развязал, потому что вывод мне не понравился. Но он сам напрашивался. Похожий на правду.

— Они заключили соглашение, — сказал я.

— Да.

— Какое?

— Он отдал меня, мистер Малвени. Отдал мистеру Себастиану.

Я потряс головой, но не потому, что не поверил, но потому, что сказанное ею не укладывалось у меня в голове. Пришлось потрясти, чтобы уложилось.

— Отец отдал вас, — повторил я, словно повтор мог придать этому убедительности, больше смысла.

Она взглянула на спящего ребенка, потом на меня:

— Да. Меня не похитили. Меня удочерили. Он взял меня к себе, и я приняла его фамилию. — Она улыбнулась. — Это было не совсем законно. Никаких бумаг они не подписывали. Наверно, вы назвали бы это джентльменским соглашением.

— Не уверен, что назвал бы это так. Джентльмены обычно не отдают своих детей.

— Думайте о моем отце что хотите, — заявила она несколько высокомерно для женщины, которую однажды продали, как билет на бейсбол. — Но что случилось, то случилось.

— Должно быть, переживали.

— Да. Переживала, на первых порах. Скучала по… первому отцу. И по Генри — особенно мне недоставало Генри. Я представить не могла, что он так тяжело это воспримет. Но потом мы втроем…

— Втроем?

— Мистер Себастиан, я и пес — Джоан Кроуфорд, — потом мы зажили втроем, и это было так не похоже на мою прежнюю жизнь. Хорошо жили. Он относился ко мне как к собственной дочери. Не представляю, что стало бы со мной, если бы я не уехала с ним. У меня был дом, мистер Малвени. Я ходила в школу. В колледж. Сомневаюсь, что родной отец дал бы мне все это. Так что… да. Мне было хорошо. На удивление хорошо.

— Звучит прекрасно. — Я взял со столика вырезку. — А что скажете об этом? Газеты обычно не выдумывают.

— Отец выдумал это ради Генри.