ГУМИЛЕВ Николаевич - СТРУНА ИСТОРИИ

Вот о Швейцарии надо сказать особо. Эта страна в Европе была в эпоху Возрождения, в XV и XVI веках, самая отставая. Но что значит — отсталая? Положим «отсталость» на эту нашу кривую. Отсталость — это то, что находится ближе к тому концу, а не к этому. (Л. Н. Гумилев показывает на графике «Изменение пассионарного напряжения этнической системы» сначала на период начала акматической фазы, а затем на период окончания фазы надлома. — Ред. ) То есть отсталость — это сохранение традиций фазы подъёма . Пассионарность кое-какая была.

Правда, Швейцария лежала за пределами пассионарного толчка IX века. И очень мало людей-пассионариев стремилось в эти бесплодные горы, где можно было только пасти скот или заниматься огородничеством в этих ущельях и глубоких долинах. И поэтому швейцарцы вели себя очень тихо, незаметно. Они отстали по своему развитию, у них жертвенности не было, она пришла к ним уже позже. Швейцария была наследственным доменом Габсбургов. Габсбурги распоряжались ими, [595]присылали своих фохтов , то есть чиновников, уполномоченных, которые со швейцарцев собирали налоги. И никто в этих швейцарцах не видел никакой пользы. Освобождение Швейцарии совершилось во второй половине XV века, то есть как раз в расцвете Возрождения .

Существует легенда, что один фогт, [596]то есть управляющий от имени Габсбургов , рассердился на какого-то стрелка Вильгельма Телля , какого-то хорошего арбалетчика, и сказал, что он его казнит за то, что он не поклонился его шляпе, которой он велел всем поклоняться. А тот шел мимо и не заметил шляпы.

Тот стал просить, чтобы он его помиловал, а фогт говорит: «Ладно. Вот я кладу яблоко на голову твоего любимого сыночка. Встань на соответствующую дистанцию и сбей яблоко с его головы».

Тот взял арбалет (швейцарцы сражались не луками, а арбалетами), засунул запасную стрелу, другую положил на самое ложе арбалета, выстрелил и сбил яблоко. Фогт говорит: «Молодец! Я, конечно, тебя отпускаю, но зачем ты вторую стрелу взял?»

«А я бы, — говорит, — тебя ею прошиб, если бы я убил собственного сына».

«А-а, — говорит, — так! Ребята! Давай-давай, держи его! Хватай, вяжи!»

Тут его скрутили и повезли судить. Ну, суд должен был быть смертельным. Повезли на лодке через озеро. Он лежит связанный, и вдруг поднялась буря. Он говорит: «Братцы! Ну, мы же все утонем! Развяжите меня. Я вас спасу, я умею хорошо править лодкой».

Ну, те говорят: «Конечно, конечно, только — спаси!» — и развязали его, а в это время лодку уже несло на скалу.

Он повернулся, провел лодку рядом со скалой, схватил свой арбалет, лежавший тут же со стрелами, выскочил на плиту и быстренько спрятался за уступ. Лодка, правда, была спасена. Но через некоторое время он подождал этого фогта и застрелил его из того самого арбалета.

Это легенда, сейчас она подвергается исторической критике. Но она очень хорошо показывает, что может сделать человек, который живет еще в той фазе, когда пассионарность растет , а не начала убывать, и еще не дошла до верхней своей границы. (Л. Н. Гумилев показывает на графике «Изменение пассионарного напряжения в этнической системе» на акматическую фазу этногенеза. — Ред. )

После этого Габсбурги хотели усмирить швейцарцев, потребовали выдачи преступников; те отказались. Началась война, и в битве при Моргантене [597]в 1315 году швейцарские горцы, пастухи, крестьяне, совершенно дикие, безграмотные — залезли на какую-то скалу над ущельем, по которому двигалось австрийское войско, и стали скидывать оттуда камни. Подавили этих австрийцев очень много. Потом спрыгнули с утеса, спустились и остальных загнали в озеро.

После этого Швейцария оказалась свободной. [598]Это был Бернский кантон. Но ведь 1315 год, если вспомнить, — это и битва при Айзенкуре, [599]это расцвет и английского, и французского рыцарства. И расцвет австрийского рыцарства, когда австрийцам [600]удалось окончательно разбить и уничтожить Чешское королевство и покончить с династией Пшемысловичей. [601]

То есть мы видим очень интересную вещь: в зависимости от географии пассионарного толчка развитие пассионарности у разных стран идет с разной скоростью.

Там, где Франция, Германия и Испания уже достигли пассионарного перегрева и стали катиться вниз; там, где Италия и Англия — пропитанные импортной пассионарностью , принесенной со стороны, тоже уже оказались в очень тяжелом положении (Англия после войны Алой и Белой розы, Италия после захватов и внутренних войн), то вот эти «отсталые» швейцарцы вдруг оказались самой мощной силой в Европе.

В Европе в то время были вовсе не те страны и не те народы, которые существуют сейчас. В то время они располагались совершенно по-иному. Правда, Людовик XI захватил Бретань, и Аквитанию, и Прованс, и с некоторым трудом — Лотарингию, но он ничего не мог сделать с Бургундией.

Бургундия управлялась династией Валуа , к которой принадлежали и сами французские короли. Одна и та же династия — и злейшая вражда. Причины ее, которые необъяснимы ни с какой точки зрения — ни с социальной, ни с моральной, ни с культурной, ни с религиозной, — они легко были объяснены Карлом Смелым, [602]тогда еще графом Шаролё. Он сказал: «Nous sommes les autres portugais!» («Мы другие — португальцы!» ) [603]

То есть показал, что, по его мнению, бургундцы так же отличаются от французов , как португальцы от испанцев . А так как в те времена король столь же зависел, и даже больше зависел от своих рыцарей, городов, даже крестьян, чем они от него, то, очевидно, он выразил мнение своего народа.

Государство это было очень большое и даже претендовало на гегемонию в Европе. От Антверпена до Лиона можно было проехать по бургундской территории. Ну вот, видите: от Бельгии почти до Средиземного моря . (Л. Н. Гумилев показывает на карте. — Прим. ред. ) Почти, но не совсем. Это были самые богатые страны.

Карл Смелый претендовал на то, чтобы стать императором Германии (это была должность выборная). Он претендовал на то, чтобы прикончить своего кузена — Людовика XI , воспользоваться недовольством во Франции и захватить Париж, что уже удавалось — его отцу и деду. Так что у него были огромные претензии. И вдруг — беда! Он столкнулся со швейцарцами .

У Карла Смелого были самые лучшие войска в Европе. Он даже делился ими с венграми, чтобы помогать им отбиваться от турок. Это были самые лучшие рыцари. Большое количество вождей небольших отрядов, происходивших от знатных отцов и совершенно незнатных матерей, но унаследовавших пассионарность с той или с другой стороны, — они были к его услугам. Им надо было получить почет, деньги, так сказать, уверенность в своей жизни. Они назывались «бастарды». [604]И, кстати сказать, первым полководцем, коннетаблем Франции — был бастард дю Нуа, [605]то есть незаконный сын короля и какой-то придворной дамы. Это не считалось тогда позором, это считалось естественным. Боже мой, а что же им больше делать?!!