ГУМИЛЕВ Николаевич - СТРУНА ИСТОРИИ

Как видите, все пассионарные страны в этот период, период вхождения в фазу пассионарного перегрева , оказались уже не поборниками тех своих идеалов, которые они имели до этого, а противниками своих соседей. И действовали они со страшной энергией, но уже не столько под лозунгом «за что», а «против чего».

При этом этнический момент играл первостепенную роль. Естественно, как можно было объединиться французскому феодалу с английским герцогом? — Да никак! Вот они и воевали друг с другом.

Может быть, испанцы ? Попробовал Черный Принц [341]помочь Педро Жестокому [342]занять престол. — Половина испанских феодалов оказалась на стороне английского Черного Принца, а другая половина — на стороне французского коннетабля дю Геклена [343]и победила. То есть они боролись друг с другом. Даже сами кастильские феодалы, арагонцы — тоже феодальная страна, они соперничали с французскими феодалами за право грабежей в западной части Средиземного моря.

Немцы , — ну, те в это время, к счастью, были в большом распаде и убивали друг друга [344](как обычно, — абсолютно не хватает победы над своими) и поэтому опасности (для соседей. — Ред. ) не представляли. Но благодаря этому французским королям удалось спасти Бургундию .

А Бургундия (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Ред. ) — самое натуральное французское герцогство. [345]Но вот, если правду сказать, то они, подчинявшиеся французскому королю, когда Людовик Святой [346]попал в плен к мусульманам во время крестового похода, то в Марселе звонили колокола, служили торжественные обедни и пели «Те Deum laudamus» («тебя Бога славим») за то, что этого гада — французского короля, наконец-то (!) кто-то захватил в плен!

То есть сменился вектор, сменилось направление сил. И повышенный индивидуализм в странах Западной Европы привел к тому, что каждый мог использовать пассионариев, к нему примыкавших, составить ту или иную банду и бороться за себя, включая королей, английского и французского.

Но тут, конечно, кто-то мне может возразить… Все-таки англичане — нация, французы — нация. В это время они уже сложились, они боролись. Ну, гасконцы, бретонцы, провансальцы, шотландцы — они боролись за свои национальные права. Все это очень хорошо. Но когда кончилась эта Столетняя война (1453 г. — Ред. ) и английских феодалов сбросили в море (им остались только Кале и Нормандские острова. — Ред. ) — сразу после сожжения Жанны д'Арк (1430 г. — Ред. ), и англичане оказались у себя дома, вы думаете, они успокоились? — Нет. Они сразу же затеяли новую войну на 30 лет под лозунгом Алой и Белой розы. [347]Одни феодалы повесили у себя на щите белые розы — это были графы Йорки, Невилли ; другие — алые розы — это были Саффолки и Ланкастеры .

И они начали убивать друг друга со страшной силой. И привлекали к себе стрелков, копьеносцев, вольных добровольцев, охотников. И те шли и убивали друг друга так, что, в общем, Англия опустела. Причем война эта была понятна людям своего времени. И в последней битве, решающей битве, когда Белая роза победила Алую (это битва при Тьюксбери [348]). А король, будущий король Англии Эдуард V [349]кричал своим воинам: «Щадите простолюдинов, бейте знать! »

Почему? Потому что все пассионарные люди сумели уже обзавестись гербами и объявили себя знатью . А королю нужно было снизить количество пассионариев в своем королевстве, — иначе он управлять ими не мог. Потому что каждый уже работал на себя. Таково было положение дел в Западной Европе довольно долго.

Францию спасла Жанна д'Арк — так все французы считают, и это справедливо. Но чем она ее спасла?

Дело в том, что французы делились тогда на два сорта. Объединенная Франция (Франция примерно в современных границах) включала в себя два этноса: северо-восточный и юго-западный.

Сначала, в первой половине Столетней войны (1337–1360 гг. — Ред. ) юго-западный этнос — это жители Аквитании , между Луарой и Парижем (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Ред. ) поддерживали Плантагенетов, то есть англичан, против ненавистного города Парижа .

А северо-восточная часть Франции поддерживала Париж и национальное знамя Карла Мудрого [350]против англичан и изменников — аквитанцев . — Так, прекрасно. В первый период войны Франция одержала победу, [351]потому что у французского короля оказался гениальный полководец, Бертран дю Геклен , [352]а он был не южный и не северный француз и, вообще, не француз, а бретонец — кельт . Но он мастер партизанской войны. Два раза он попадал к англичанам в плен и два раза его выкупали за выкуп, равный королевству. Собирали деньги и выкупали. Исключительной храбрости был человек.

Вы скажете, что это был изменник своего народа, отщепенец, который перешел французскому королю служить? — Мог бы и к английскому , а? — А вот и нет! Он был бретонец и остался бретонцем. Когда после победы над англичанами Бертран дю Геклен был назначен коннетаблем Франции [353](это второе лицо после короля), он получил вдруг приказ подавить восстание своих земляков [354]— бретонцев, и он отказался.

Король заявил, что если он отказывается выполнить миссию, на него возложенную, то он лишает его звания коннетабля. Дю Геклен бросил меч, сел на коня и уехал в Испанию . За ним побежали все вслед, чтобы его упросить остаться. Он был национальный герой Франции ! Но не успели, потому что там, по дороге он схлестнулся с какими-то разбойниками и они его убили. [356]Он их разбил. А они его — убили.

Но, во всяком случае, как видите, этнический принцип соблюдался.

Так вот, Бретань в этой катавасии между Англией и Францией занимала совершенно промежуточное, самостоятельное положение. Там была партия про-английская и про-французская. Виноват, я должен сказать иначе — антианглийская и анти-французская. Потому что и те, и другие воевали за свою Бретань или за своих — бретонцев, а не за англичан и не за французов. Блуа были противниками англичан, Монфоры были противниками французов , причем и те, и другие были французского происхождения. Но войска их состояли из бретонцев, потому что бретонцы в это время были самым пассионарным этносом.

Когда кончился этот период и Франция, объединенная уже Людовиком XI, [357]который прикончил всех феодальных вождей, подчинил себе Бургундию, снова создал единое королевство, в котором была, как они говорили: «une foi, une loi, une roi» — «одна вера, один закон, один король».

Вы думаете, все это удержалось? — Как может удержаться система, которую изнутри распирает какая-то энергия? Существует небольшое время на размножение (причем пассионарии размножаются интенсивно), и возникли новые лозунги, и новые победы — гугенотские войны. [358]