Луи де Берньер - Клад Мамаситы

Мамасита вновь начала тыкать пальцем в карту, объясняя:

— Тут десять шагов, тут пять минут ходьбы для взрослого мужчины, тут такое же расстояние, как отсюда до водопада, а тут — примерно длина тени лимонного дерева за час до заката.

— Яснее ясного, — сказал дон Агостин с иронией, которую, как он прекрасно понимал, старуха не могла заметить. И почесал карандашом в затылке.

Мамасита встала и протянула руку, которую дон Агостин снова поцеловал, на этот раз не так галантно, как при встрече, поскольку уже начинал подозревать, что позволил себя одурачить. Мамасита напомнила ему:

— И не забудь про четыре тысячи песо.

— По-моему, было три тысячи и четверть клада, — сказал он.

— Ах, прости, у меня в старых мозгах все спуталось!

— Простительная ошибка, — сухо согласился дон Агостин.

Он вышел из комнаты и через несколько минут вернулся с шестью купюрами по пятьсот песо, которые вручил старухе. Мамасита никогда в жизни не видела столько денег сразу, поэтому она невозмутимо пересчитала их у дона Агостина на глазах, свернула в тугую трубочку и запрятала поглубже в свой заплечный мешок.

— Да, еще, — сказала она, — пока я не ушла. Поговаривают, что у тебя в этом году хорошо уродились авокадо.

— Разумеется, — сказал патрон , — я тебе сейчас их дам. — И крикнул кухарке: — Эмма, принеси нам, пожалуйста, несколько авокадо. Только чтобы были большие и без пятен.

Вернувшись в деревню тем же самым образом, Мамасита тут же расплатилась с Кончитой за карандаш. Кончита взяла авокадо и с видом знатока потыкала пальцем в его верхушку.

— Еще несколько часов, и будет совсем спелый. Спасибо, Абуэла.

— Теперь я могу продать тебе обратно твой карандаш, — сказала Мамасита. — Вряд ли он мне еще потребуется, а если потребуется, я всегда могу прийти к тебе и купить его снова. Я продам тебе его за три песо и еще один листок бумаги, и тогда ты сможешь снова продать карандаш за четыре песо.

— Ах ты старая лиса! — не без восхищения воскликнула Кончита.

Что же случилось дальше? Дон Агостин вместе со своим управляющим предприняли несколько утомительных экспедиций к подножию гор, обнаружив, к своему огромному смущению, что скал и камней, похожих на человека или на ягуара, там несть числа. Измученные жарой, заеденные москитами, испуганные встречей с броненосцем, исцарапанные шипами растений, они бродили от одной раскаленной солнцем скалы к другой, безуспешно пытаясь расковырять кайлом спекшуюся выжженную землю в тех местах, которые казались им похожими на увиденное во сне Мамаситой.

Они нашли бессчетное количество козьих тропок, множество ручьев, не один обгоревший куст, а также немало скелетов коров, ослов, мулов, пум и жуткую высохшую мумию с рыжими волосами, одетую в старинный кожаный охотничий костюм. При таком обилии примет дону Агостину стало ясно, что ему никогда не найти клада, хотя винить в этом старуху тоже не поворачивался язык. Он решил, что попробует поискать клад как-нибудь попозже, но так у него руки до этого и не дошли.

Что же касается повитухи, то она, не зная, что делать со свалившейся на нее огромной суммой денег, спрятала купюры в маленький глиняный горшочек и закопала его на заднем дворе в землю на глубину двух ладоней. На чистом листе бумаги она нарисовала еще одну карту — такое же сплетение загадочных кривых линий, как на первой — и положила ее в ящик рядом с договором, составленным доном Агостином, посыпав порошком от термитов, после чего продала карандаш обратно Кончите за условленные три песо.

После смерти Мамаситы ее племянники нашли договор и стали гадать, куда Мамасита дела деньги. Значения листка, испещренного странными закорючками и загадочными пятнами, они так и не поняли, поэтому один из них, когда ему неожиданно приспичило, использовал бумажку в нужнике и выбросил ее в отверстие.

Спустя несколько дней после похорон Мамаситы Кончита проснулась утром, увидев во сне, что по соседству с местом, где раньше жила Мамасита, зарыт клад, и отправилась на тракторе продавать этот сон закосневшему к тому времени в скепсисе дону Агостину.

Панела — выпаренный сок сахарного тростника, сформованный в плитки или бруски. (Здесь и далее — прим. перев.)

Тростниковая водка.

Крепкая сигара.

Сукин сын.

Пастухи.

Жанр сельских латиноамериканских песен.

Перебродивший сок сахарного тростника.

Крестьяне.