Сергей Алхутов - Сказки пещерных людей – 1

— Кабы Пингвиний Нос у Отца Всех Пингвинов оставался, мы бы по другому придумали. А только говорено у пингвинов, что хранить Пингвиний Нос будет тот, кто у людей его отнял. Вроде как Отец своих любимцев отмечает да приближает.

И ещё горячий брат у пёстренького спрашивает:

— А вот непонятно мне: чего бы вам самим этот Нос из-под земли не достать?

Отвечает ему пёстренький:

— Не умеем мы. Наше дело — в воду нырять да рыбу ловить. Ваши, поди, тоже не всё сами могут — вам, говорят, свиньи из-под земли шампиньоны достают. Правда, что такое шампиньоны да кто такие свиньи, то мне неведомо. А только так все пингвины говорят. Ну да ладно, мне с вами больше нельзя. Как среди рыбы, что я вам ношу, будет одна без головы, а другая без хвоста, так и бегите. Куда безголовая хвостом покажет, там ваши вещи спрятаны, охраняют их, а куда бесхвостая головой, там ваш вездеход, никто его не охраняет. Глядите в оба да не поминайте лихом.

И уж уходить собирается, да спрашивает его спокойный брат:

— А если это не Пингвиний Нос окажется, тогда как мы убежим?

Оборотился к нему пёстренький и отвечает:

— Это Пингвиний Нос. Все пингвины Отца слушаются, без него ничего знать не могут, а мы правду от самой правды знаем, нам спрос не нужен.

Сказал — и ушёл.

День проходит, другой проходит, на третий глядят братья на рыбу, что им пёстренький принёс, — а одна рыбина без головы, другая без хвоста. Схватили они всю целую рыбу в охапку да бросились, куда безголовая хвостом показывает. Бегут, бегут, глядь — пингвин на бугре стоит, по сторонам глядит, а под бугром дыра — не дыра, а вроде пещерка ледовая. Легли на лёд да за льдинку спрятались, чтобы не видно их было пингвину.

Тот брат, что погорячее, хвать — а молотка-то скального нету! И правильно — он с вещами под бугром лежит. А спокойный брат и говорит:

— Не торопись, тут хитростью брать надо. Я пингвина от пещерки уведу, потом обратно приведу, а ты тем временем вещи забери.

Сказал, из-за льдинки вышел да на бугор идёт, значит, вразвалочку. Идёт — и говорит пингвину:

— Не понимаю, как ты на месте можешь стоять. Мы вот который день пляшем, чтобы не замёрзнуть, и плясать-то уже не помогает, вишь — я и гулять начал, чтобы согреться.

Отвечает ему пингвин:

— Жиру у меня много, вот и тепло мне.

Спокойный брат ему:

— А я тогда другого не понимаю — как вы нырять можете? Коли жиру много, так всплывать сразу должны.

Пингвин спрашивает:

— Тебе зачем?

Отвечает ему спокойный брат:

— Нам самый большой пингвин сказал: пёстренький нам рыбу будет носить, пока ловить не научимся. Вот брат-то мой кушает, я свою долю рыбы взял да учиться пошёл. Дай, думаю, покидаю рыбу в воду, может, обратно ловчее поймать её будет, коли один раз уже поймана. Только мне учитель нужен хороший. Ты вряд ли сгодишься — вот, отчего вы не всплываете, и то объяснить не можешь, чего ж с тебя взять? Только и можешь столбом стоять. Пойду я, пожалуй. Не помощник ты мне в выполнении воли самого большого пингвина.

И уходит будто бы. А пингвин ему вслед кричит:

— Эй, зря ты меня обижаешь. Коли самый большой пингвин сказал, научу тебя, так и быть. Я ведь надзирателем за ловлей был, больше других в этом деле смыслю.

Спокойный брат идёт, не останавливаясь, да молвит, не оборачиваясь:

— Ну, научи, коль можешь.

Пингвин с места сорвался, догнал спокойного брата. Смотрит горячий брат — скрылись они двое за льдиной. Подошёл он к пещерке, достал вещи да снова за льдинкой своей спрятался.

А спокойный брат тем временем заводит пингвина за льдину и вдруг хлоп себя по лбу, будто спохватился о чём:

— Слушай, — говорит, — у меня ведь жира нету! Не учитель ты мне рыбу ловить; ежели я, как ты, нырять буду, камнем на дно пойду. Надо мне по другому, как люди ловят. Не держи зла — глупый я, а на дураков не обижаются. На вот, рыбу мою возьми, да разойдёмся миром.

Бросает рыбу на лёд и уходит.

Пока пингвин рыбу за рыбой на бугор таскал, братья уж вернулись туда, где ночи коротали. Вернулись — и по второй рыбе, куда она, бесхвостая, головой кажет, пошли.

Долго ли, коротко ли, дошли братья прямиком до вездехода, и никакой погони за ними не было. Завели вездеход, включили рацию, вызвали корабль да поехали себе туда, где на сушу антарктическую высаживались. Доехали, сели на корабль да в каюту спать пошли, а корабль домой их повёз.

День спят, два спят, на третий просыпаются сами не свои, будто и не они это вовсе. Глядь — сидит у них в каюте человек в белом, на лице повязка, на руках перчатки, сам худой-худой, бледный, почти зелёный, будто болеет чем.

Говорит им человек:

— Все на корабле умерли, остались только вы да я, да и я помру скоро. Отчего вас зараза не взяла, мне неведомо. Кабы не спали вы, может, успел бы то изведать. Успел я только найти, откуда она взялась. А взялась она, — спокойному брату говорит, — из кармана твоего, а в кармане был ноготь, не твой ноготь, не брата твоего, а непонятно чей. Где ты его взял?

Спокойный брат молвит:

— Дурачок меня в пещере царапал — от него, должно быть, и осталось.

А горячий ему:

— Говорил нам отец: никакую часть тела у того, кто сталактит охраняет, не отнимать да с собой не брать. Мы, вроде, не отнимали, да взяли. Половину наказа отцовского, стало быть, не выполнили.

Человек в белом им говорит:

— Ноготь я в ящик спрятал, отчёт на большую землю послал, а корабль этот огнём сожгут. А прежде пришлют за вами вертолёт, спустят с него два инкубатора, полезайте туда и ящик с ногтём возьмите. Иначе и вас огнём сжечь придётся. Коли изучит тот ноготь главный лекарь всей земли, коли поймёт он, как с его силой заразной сладить можно, то выпустят вас из инкубаторов. Иначе век вам в них вековать. Да ещё скажу: как помру — не хороните меня.

Сказал, ящик с ногтём на стол поставил — и помер.

Взяли братья ящик с ногтём, вышли на палубу зелёную, ждут вертолёта. Долго ли, коротко ли, прилетает за ними вертолёт, спускают к ним на тросах два инкубатора. Влезли братья в инкубаторы, вертолётчики инкубаторы огнём обдали да в вертолёт подняли. Унёс их вертолёт на другой корабль, а корабль тот — на большую землю.

И вот стоят инкубаторы у главного лекаря всей земли, сидят в них братья, томятся, вроде живы — а будто не живут вовсе. Главный лекарь время от времени зайдёт, опыты на них поставит — вот и вся им потеха. В общем, почти как у пингвинов в плену.

Долго ли, коротко ли томились, и вот как-то говорит им главный лекарь всей земли:

— Пришла вам весточка от отца.

Обрадовались братья, открывают письмо, а в нём написано: “Дурьи вы бошки, это не тот сталактит. Говорил я вам: есть в пещере большой зал. А были вы, должно быть, в небольшом гроте, где охранник сидел, и ниже не пошли. В гроте озеро, у озера на дне дырка, вам в ту дырку надо было, дырка та — глубокий колодец, а на дне его большой зал и есть. То, что вы прислали, называется Пингвиний Нос, и будет теперь на земле великий холод, коли Парниковый Камень никто из-под земли не вынет. Лечитесь, там, может, встретимся, идиоты”.