Борис Екимов - Прощание с колхозом

Все хорошо: земля обрабатывается, урожай хороший, работники довольны. Но население Большой Ивановки более тысячи человек. В механизированных звеньях новых хозяев – тринадцать. А куда остальным деваться? До райцентра – сорок один километр, до областного и вовсе далеко.

В этом году новые хозяева взяли еще около 8 000 гектаров в селе Александровка (население около тысячи человек). Запущенные земли бывшего колхоза сейчас пошли в дело. Тракторы все лето работали круглые сутки: пахали и культивировали. Молодые работники сидели в машинах по двенадцать часов, а в день пересменки – двадцать четыре часа не выходили из кабины. Они знают, за что работают, потому что рядом, у тех же хозяев, Большая Ивановка. 700 тысяч Печников заработал. Его товарищи немногим менее.

А остальные, бывшие колхозники. Куда им податься? Сорок километров до Иловли, до города – сто. Но кто их ждет там? В Александровке – дома, усадьбы, учеба детей, привычный быт. А вот работа кончилась.

В нашей области пять с лишним миллионов пашни. Более миллиона – не обрабатывается. Уже более миллиона гектаров у крупных «инвесторов», столько же у фермеров, причем большая часть земли у крепких хозяев, которые обрабатывают и 1 000 гектаров, и 10 000, и даже более. Это уже, примерно, 3 миллиона гектаров пашни, то есть более половины всей области. И все это – не пустыня. Это – села, хутора, станицы и люди с недавно еще налаженным бытом, это – вчерашние колхозники, официальным языком «трудоспособное население», которое нынче потеряло работу, а значит, заработок. Никто точно не скажет, сколько их. Но если с Солоновском из тысячи жителей работой обеспечены пятнадцать, если в Александровке вместо всего колхоза работает лишь тринадцать механизаторов, если в Бузиновке после развала «Калачевского» всю землю забрали крупные фермеры с уже сложившимися коллективами, а местных на работу не взяли, то понятно, что подавляющее большинство сельских жителей осталось без работы. Работу потеряли практически все женщины. Раньше они были доярками, свинарками, телятницами. «Инвесторы» и фермеры животноводством не занимаются, лишь зерном. Молодежь, вчерашние школьники тоже никому не нужны. Раньше были технические училища, школы механизации, а значит, специальность, потом – практика и работа. Сегодня школ механизации нет. «Инвесторам» и фермерам нужны готовые квалифицированные кадры, и они их набирают, где могут.

Молодые ребята теперь, болтаясь без дела, ждут призыва в армию. (А после армии что?) Девчата ждут… «замуж».

Моральное состояние понятное: «все потеряно, и ничего не будет». Все дорожает, лишь самопальная водка уже третий год держится в одной цене 22 рубля за бутылку.

При «колхозах-совхозах» был партком, завком, комитет комсомола, секретари райкомов, обкомов по идеологии. Конечно, было много дури. Но занимались и воспитанием. «Молодежь – наше будущее», «Моральный кодекс», «Пионер обязан…» хотя бы место в трамвае старшему уступить. Этому учили. Павка Корчагин, Тимур со своей командой. Теперь кто занимается воспитанием? Телевизор и «видик». С утра до ночи там современные «герои»: Белый, Серый… Бьют, режут, пьют-едят в шикарном ресторане. А потом едут в Монте-Карло, на ПМЖ.

Информация или крик души:

«…многие наши дети перестают посещать школу с 6– 7-го класса – не хотят учиться. Приобщаются к пьянству, наркомании… особую озабоченность вызывают, как ни странно, девочки. Если мальчишек еще можно призвать к порядку, то “милые дамы” выдают такие матерные тирады… три раза в неделю дискотеки, где, в основном, собираются дети (начиная с 6-го класса)… пьют, курят (и мальчики, и девочки), устраивают драки… нравы этого детского сообщества напоминают тюремные – выживает жестокий и сильный…

На общешкольное родительское собрание пришло двадцать пять человек из шестисот…» (И. Н. Колесниченко, поселок Береславка).

Береславка. Бывший совхоз «Волго-Дон», прославленный, орденоносный, могучий. Повторю еще раз слова волгодонского старожила Н. Н. Андреева: «Я сюда переехал, рот разевал от удивления. Суббота-воскресенье, как в городе, – отдыхай. Спортивные соревнования на стадионе. В клубе – концерт. А хочешь, поезжай в город: в театр, в цирк. Автобусы и билеты бесплатные».

Хорошо работали и хорошо жили.

Теперь на месте могучего совхоза – жалкие остатки. Агрогород. Этажи его, балконы. Приусадебного участка нет. И работы нет. Людей так и осталось около шести тысяч.

Далекий хутор Зимняцкий. И те же горькие слова: «Своих детей мы уже потеряли…»

Это – уходит колхоз. Уходит колхозная жизнь. Ей замены пока нет. Еще раз к письму из Береславки.

«Мы с тревогой восприняли сокращение дежурной части нашего отделения милиции… Это неправильное решение… Состояние правопорядка усугубилось».

Милиция – дело необходимое. Армия – тоже. Из года в год у нас в стране эти статьи расходов в бюджете увеличиваются. (С образованием ли, культурой – не сравнишь.) Когда-то, в далекие годы, в Калаче-на-Дону был старшина Гегин. Его и сейчас помню, спустя полвека. Казалось, самый главный был милиционер. Сейчас в нашем невеликом городке уже и действующий генерал есть, полковников да подполковников не счесть; а майоры – «участковые». Мелких звездочек – как в ночном небе. Но разве больше стало порядка?

Возле каждого человека милиционера не поставишь. Весь белый свет колючей проволокой не опутаешь.

Из того же письма:

«У растущего поколения нет идеологии. Лишив его прежних идеалов и ничего не дав взамен, государство совершило нравственное преступление. Мы ничего не оставили своим детям кроме рубля в одном глазу и доллара в другом».

Поселок Береславка. Бывший совхоз «Волго-Дон», орденоносный, богатый. Которого нет и теперь не будет. Остались люди.

Крестьянская Россия. 2004 год. Крутые перемены начались в 1991 году. Но до сих пор наше село – что растревоженный улей. «Инвесторы», фермеры, последние колхозы – все они живут на земле и от земли. Но до сих пор толком никто не знает: кому принадлежит земля в сегодняшнем дне, а в завтрашнем – тем более. Какая уж там продажа, какой залог, если права собственности по-прежнему нет. Спросите любого живущего на хуторе, в селе: «Где твоя земля твой земельный пай? Покажи». Самый верный ответ будет со вздохом: «На кладбище. Два метра».

А коли нет определенности в вопросе земельном (тринадцать лет разбираются!), то все надстройки могут улететь при хорошем ветре.

«Инвесторы» – наша надежда и наше будущее», – твердо заявляют власти областные, районные и в разваленных колхозах мечтают: «Нам бы инвестора…»

Осенью 2000 года в Самофаловке Городищенского района дождались этой манны небесной. Агрохолдинг «Волгоградский» забрал у хозяйства все имущество, движимое и недвижимое, новую технику пригнали, начали пахать и сеять.