Борис Екимов - Прощание с колхозом

«Топилин Илья Иванович как бывший атаман и участник белой армии и как активист по розложению колхозно строительства…»

«Свинцов Степан Кондратьевич как кулацкое хозяйство применено кратное самообложение участник белой армии и бывший жандарм и розлагател колхозно строительства…»

«Щепетнов Митрофан Семенович как активно белобандит и розлагател колхозно строительства…»

В той же папке заявление Щепетнова М. С. о том, что он служил не в белой, а в Красной Армии. На нем резолюция: «В просьбе отказать, потому что Щепетнов пошел в ряды Красной Армии для спасения нажитого чужим трудом».

«Бубнов Леонтий Киреевич как хозяйство середняцкое участник зеленой армии…»

Как видим, в какой бы армии ни служил (белой ли, зеленой и даже в Красной), судьба одна, потому что – хозяин. Главный грех – что-то иметь: «…имел с/х машины, косилки, занимался скупкой и перепродажей скота». Последнее обвинение следует объяснить. В наших краях издавна занимались мясным скотоводством: скупали молодняк, брали в аренду землю, попасы, откармливали на ней скот и осенью продавали на Никольской ярмарке в Калаче и станице Голубинской, куда съезжались купцы со всей России. Купца Чертихина из Москвы помнят и сейчас.

Продолжим список «грехов»:

«…имел с/х машины, которые давал беднякам в отработку, давал деньги взаймы»;

«…расширяет и укрепляет свое хозяйство».

Это, конечно, грех. Но рядом противоположный:

«…систематически сокращал посевы, до революции имел с отцом арендованной земли до 300 десятин, в настоящее время имеет посевы 15 десятин» (продразверстка и продотряды заставили);

«…имел сапожную мастерскую, умышленно не имел посева»;

«…имеет молотилку с конным приводом, аренду земли, сенокоса»;

«…имел гурты по 80 голов, привлекался к суду за хищническое разбазаривание своего скота» (своего, подчеркну, личного; продать значит «разбазарить»);

«…арендовал участки земли, занимался бахчеводством, арбузами, вагонами отправлял их в Москву» (замечу, что про батраков ли, работников в этом деле ни слова нет, значит, трудился лишь своей семьей. Но Москву кормить арбузами, конечно, смертный грех);

«…накапливаемый капитал убивал на постройки и часть держал в кубышке» (и то и другое – грех);

«…разбазарил из 28 голов своего скота 11»;

«…арендовал государственные земли до 150 га. Занимался скотом. Занимался Эксплоатацией сельхозмашин и тягловой силы». (Эксплоатация недаром выделена заглавной буквой, потому что это грех вовсе немыслимый: использовать косилку, да молотилку, да лошадей с волами в работе.);

«…самораскулачился и пролез в колхоз с целью скрыть свою шкуру».

Расплата была одна:

«…очистить из колхоза»;

«…ликвидировать как класс»;

«…с конфискацией тягла, продуктивного скота, фуража, семфонда, с/х инвентаря, озимых посевов, сбруй, лишением усадебных земель и выселением из пределов края»;

«…семейство в полном составе немедленно выслать на спецкулацкий участок»;

«Ввиду наступления холодов… кулацкие хозяйства выселять. Семейства батраков и бедноты переселить в кулацкие дома»;

«Высланы эшелоном № 15, вагон 10 6 июля 1931 года в Казахстан»;

«Краснов С. В., Краснова А. С., Краснов… высланы в Северный край».

У одних было что кулачить:

«После революции хозяйство имело посева 30 десятин: на надельной – 20 десятин, на арендованной – 10 десятин. Снимал лугов на Дубовском острове до 25 десятин, у Троицкого земобщества до 25 десятин. Имел скота: 2 лошади, 2 пары волов, 2 коровы, молодняка – 5 голов, овец 15. Занимался торговлей арбузами. С 1928 года хозяйство значительно сократилось. Состав семьи: Безруков П. Н. – 52 года, Безрукова А. А. – 46 лет, сын Андрей – 18 лет, сын Федор – 14 лет, сын Иван – 7 лет, сын Василий – 5 лет, сын Алексей – 2 года, дочь Александра – 9 лет… Ликвидировать как класс»;

«Опись имущества Рыбакова: дом деревянный, крытый железом, амбар, крытый железом, 2 сарая, крытых соломой, 1 котун деревянный рубленый, крытый железом, 2 плуга, 2 бороны железные, 1 сеялка рядовая, 1 веялка, одна косилка-лобогрейка, конные грабли… Рыбаков государству сдал разных культур до 100 пудов. Упорно не сдает излишки, предположительно до 400 пудов. Контрольную цифру в размере 200 пудов выполнить отказался. Хозяйство Рыбакова раскулачено решением комиссии по ликвидации кулачества».

Здесь хоть было что забирать. Но рядом:

«Турченков М. К., хутор Черкасов, Калачевский район: дом – 1, корова – 1, кадушки – 3, котел – 1, кур – 5».

Устинов, хутор Липо-Логовский:

«…лошадь – 1, коза – 1, кур – 5. Семейство в полном составе выселить на спецкулацкий участок».

А вот еще кое-что из имущества, конфискованного у разных людей, что уж больно бросилось в глаза:

«…кальсоны – 1, дулей – 1/2 пуда, плотницкий инструмент… детское пальто – 1, одеяло детское – 1, нитки – 7 катушек… бусы – 3 нитки, шпилек – 6, партмане – 1, зубной порошок – 1».

И последнее. Из имущества, отобранного на хуторе Кумовка у Каргина Алексея: «…крестов медных – 2».

«Признать кулацким. Подлежит ликвидации как класс. Хутор Скворин. Манжин Иван Сергеевич, арендовал до 300 га. 4 лошади, 4 вола, 2 коровы, 6 гуляка, 15 овец, 2 свиньи, доход 544 рубля… сын – Георгий, сын – Михаил, сын – Федор, сын – Иван, дочь – Ксения, сноха – Аграфена, внук – Михаил, внучка…»

И так страница за страницей. За семьей – семья: Переходновы… Калмыковы… Никулины… Камышановы… Дедуренко… Исаев… Каждая страница – горькая судьба.

Кулачество разгромили, искоренив хозяев. Колхозы создали. Запели новые песни, из тех, что поем и сейчас.

Выписки из протоколов колхозных собраний 1931 и последующих годов:

«Слушали: о соцбое. Постановили: включиться в соцбой за зябь и силос»;

«Слушали об агропоходе. Постановили: всем записаться на курсы животноводов, полеводов, огородников»;

«Бицся за переходящий красный флаг»;

«Идти всей бригадой в соцбой»;

«В ответ на вредительство меньшевиков-интервентов объявить себя ударниками на севе»;

«Завтра же, 12 октября, всем бригадам взять себя в руки и также взять все руководство над бригадой и повести работу. Строго соблюдать дисциплину. Строго смотреть за зерном на току. Обратить серьезное внимание на рабочий скот, который часто объедается зерна»;

«Утвердить порядок кормления и ухода за лошадьми и волами: конюх обязан выполнить следующее:

В 6 часов утра – водопой из колодцев.

В 6 1/2 часов – первая дача.

В 8 часов утра – вторая дача…»

Будто люди сроду скота на базу не держали. И лишь порою сквозь пустую трескотню пробивается живой голос:

«Тов. Соков сказал: “Мы от уборки не отказываемся, но работать чтобы отдельно, установить цену каждого гектара…”»;

«Тов. Захаров сказал: “Мы работали весной, а ничего не заработали. То же может получиться в уборку”…»;