Борис Екимов - Прощание с колхозом

Гораздо проще это объяснили колхозникам на собраниях. Объяснили, как говорится, «на пальцах», очень конкретно.

Например. Колхоз имени… Чапаева. Долгов – 10 миллионов рублей. Счет в банке арестован, любые поступления на него тут же забираются за долги.

В колхозе числятся пайщиками триста человек. Триста человек пишут заявление о выходе из колхоза имени Чапаева и еще одно: о передаче имущественного пая районной администрации. Через несколько дней эти триста выходцев, в имущественных паях которых вся сельхозтехника, скот, производственные помещения, пишут заявление и организуют новый колхоз – предположим, имени Фурманова.

В колхозе имени Чапаева осталось пять пайщиков ли, работников, одного из которых поставили липовым председателем, другого – таким же бухгалтером. В этом колхозе остались и все долги, все 10 миллионов, да еще – давно разрушенная молочно-товарная ферма без окон, без дверей и, конечно, без скота. Все кредиторы, объединившись, могут забрать эту ферму. Колхоз имени Чапаева, как и сам легендарный герой, утонет. А вот колхоз имени Фурманова начал новую жизнь, что называется, «с чистого листа», без долгов, без картотек, его банковский счет никто не имеет права арестовать.

Такой вот «закоулочек» в законодательстве нашел мудрый Керсанов, его даже дефолтом не назовешь, а просто: я – не я, и хата – не моя. Все у нас теперь как в столице. Газета «Финансовые известия» (1999, № 36) сообщает: «Взять, к примеру, банк “СБС-Агро” или тот же “Менатеп”. У каждого из них давно готовы “запасные площадки”, названия которых всем известны… Все, что имеет социально-экономическое значение, успешно развивается в рамках банковской группы “Союз” и “Первого общества взаимного кредита”. В “Менатепе” перед отзывом лицензии тоже оставались только долги и несколько человек персонала».

«Алексеевский метод» одобрили, провели по нему областной семинар, на котором предъявляли неверующим козырную карту: переведя всю колхозную собственность в государственную, районную, Керсанов под залог этой собственности сумел взять кредит у каких-то банков и на эти деньги вспахать землю и посеять не в пример больше, чем его соседи. Это был веский довод – кредит и вспаханная земля. Той осенью 1998 года очень немногие в области сумели это сделать – не было денег на горючее.

К весне в моем родном Калачевском районе вместо прежних двенадцати коллективных хозяйств действовало уже двадцать. И только искушенные люди знали, что СПК «Приморский» – это вовсе не «Приморский» во главе с Нургалиевым, а что-то такое… неуловимое. А Нургалиев со всем хозяйством – это теперь «Мир». И всем известный колхоз «Нива» – фикция, а вот МУСП «Нива» – это колхоз настоящий. То же самое с «Голубинским», «Калачевским», «Варваровским»…

– Ну и что? – спрашивал я.

– Работают с «чистого листа», без картотеки, значит, пойдут платежи в бюджет, во внебюджетные фонды… – бодро докладывали мне.

– Но ведь не идут, – наобум возражал я и попадал в точку.

– Потому что сейчас – весна, посевная, столько не пахалось. Все на горючее идет. А вот чуть разгребутся…

– Не разгребутся, – вздыхал я.

Ящерица, когда схватят ее за хвост, оставляет его, а сама убегает, спасаясь. Хвост потом отрастет, пусть не такой казистый. Зато жива.

Наши «колхозы-совхозы» свои вековечные долги время от времени отбрасывают, чтобы остаться живыми. Не буду о далеком, возьму лишь самое близкое – времена Агробанка, кредитовавшего колхозы. В последнюю пору жизни Агробанк давал деньги тоже под залог имущества. Составлялись серьезные бумаги; колхозы закладывали имущество с легким сердцем, зная, что никому не нужны эти коровники, свинарники, а тракторы да скот районные власти не позволят забрать. Представители банка ездили по полям, описывая за долги созревающий урожай. Над ними смеялись, потому что прежний опыт учил: «Все спишется…» Банк призвал даже какую-то московскую фирму, специализирующуюся на выбивании долгов. «Спецы» прибыли, пожили в районах, поездили и убыли ни с чем. Все списалось.

Появилась «Агрокорпорация». Брали у нее взаймы, насколько мочи хватало. Отдавать не торопились. Все тот же опыт подсказывал: спишется… «Финансирование сельского хозяйства – рискованное занятие. Лишь благодаря тому, что контрольный пакет акций «Агрокорпорации» принадлежит администрации области, она то и дело отсрочивает сельхозпредприятиям платежи по долгам и продолжает их кредитование», – сообщала областная печать.

Год за годом продолжалась эта песня. «Корпорация», а вместе с ней администрация области уговаривали колхозы: «Долги надо возвращать», даже арбитражным судом, банкротством пугали. Но вместе с этим продолжали выделять кредиты всем хозяйствам: и тем, кто честно расплачивался, и тем, кто не собирался этого делать. Но сколько веревочке ни виться…

В году для «Агрокорпорации» последнем, 1998-м, в колхозах, на полях, на токах появились даже энергичные, крепкие (по всему видать, военные) люди на новеньких «Нивах»: они требовали возврата долгов, намекая, что «в случае чего» вслед за ними прибудут их команды. В областной печати появились сигналы: «чрезвычайка», «рэкетиры», словно подтверждая давно уже ходившие слухи о том, что «Агрокорпорация» на руку не чиста, крестьян обижает, а теперь и вовсе…

– Подтверждаются ли факты выбиваний долгов у руководителей хозяйств с угрозами физической расправы? – спросили напрямую у генерального директора «Корпорации».

Он ответил, что «пока не располагает такими данными».

Областные начальники – губернатор и его заместители – мыкались по области, уговаривая, прося, требуя: «Отдавайте долги, будьте людьми! Мы ведь слово давали, и вы клялись! Нам теперь никто не поверит!» Все напрасно. Зерно да подсолнечник текли совсем в другую сторону. Иной раз по цене рыночной, но чаще – за бесценок, зато наличными деньгами, так называемым «черным налом», который никто не учтет, кроме Господа Бога.

Волгоградская агропромышленная корпорация – «мать родная» крестьянина – приказала долго жить, оставшись должна бюджету миллиард рублей. Селяне ей должны 600 миллионов.

Но свято место недолго пустует. «Одну матушку похороним, другую создадим», – пошутил кто-то из участников очередного совещания.

Внедряя «алексеевский метод», идею Керсанова, в областном центре придумали и свое. Полгода шла работа подготовительная, в мае организационно оформилась Волгоградская областная агроассоциация. В нее вошли все районы. Поставили печати, сделали взносы. В тот день, когда ее создавали официально, было большое собрание, на котором постановили и проголосовали. Часом позднее у губернатора собрался узкий круг: главы администраций районов. Теперь уже один на один они напрямую спрашивали: «Что мы все-таки создали, куда “вошли” и кто будет командовать всем этим? И кто будет отвечать?» Объяснения получили весьма туманные. С тем и разъехались.