Цырлин - По поводу майского снега

На нарушения, действительно, насмотреться успели. Позавчера на полковом построении один солдат в ответ на повторное, лично к нему обращенное приказание стать смирно, начал материться - с резким узбекским акцентом: "Солнце в глаза светит - не могу в строю стоять! У меня глаза больные, а меня в армию забрали! Лучше на губу посади!" И ему действительно тут же закатили семь суток гауптической: максимальный срок, который командир полка может дать рядовому. Прискакал дежурный по части и повел его в огороженное кирпичным забором здание возле штаба.

Ведь если встречаются люди, способные из пижонских побуждений сесть на семь суток, значит, могут найтись и такие, которые под пули полезут… Но не весь ведь полк разом. Не может такого быть…

Нет, граждане, вы не смейтесь, я, конечно, и сам понимаю, что в реальности все было очень просто: построили и приказали подойти по алфавиту и расписаться. Как на присяге или технике безопасности. Что - кто-то имеет особое мнение? Насчет того, что подписываться следует только добровольно? Хорошо, приказываю всем таким, с позволения сказать, людям, подписаться добровольно!

август 1981 года

Слова

…Уютный мир заемных слов.

(Эренбург)

Молчанье - высшая награда;

Слова же - сорная трава.

И ядом прет от них, и адом.

Не надо, граждане, не надо,

Не надо говорить слова!

Ты был когда-нибудь счастливым?

В день жаркий, душный и дождливый

Чихал ли, нюхая цветы?

И, лежа в теплой ванне, пиво

Из потной кружки пил ли ты?

Гулял ты в летний полдень белый

Сквозь листьев свет и тьму стволов?

Ах, нестерпимый и железный,

Ах, беспощадный, злой и - бедный,

Несчастный мир казенных слов!

Слова - с бедой и смертью рядом.

От слов глупеет голова.

Не надо, господа, не надо…

Я знаю слабость слов. Не надо

Не надо говорить слова.

июнь - июль 1981 г.

3.7. В круге втором

По поводу майского снега (Четвертый фрагмент второй редакции)

В тот день с послеобеденной "самоподготовки" ушли раньше обычного, в пять с минутами, так что Колька не успел поспать. Он как раз нашел очень удобное место за валявшейся возле входа в учебное помещение ржавой цистерной. Близко, но с дороги незаметно. И солнце туда попадает - можно даже загорать. Разделся, улегся, но только стал засыпать, как заорали построение.

До части идти полчаса через лес по ухабистому шоссе. Потрескавшийся асфальт, на котором все время спотыкаешься, если идешь в строю. Солнце уже не очень жаркое, светит в спину. Наконец показались ворота части. Забор из бетонных плит, домик "КПП" с сонным дежурным за окошком. Весь городок - десяток пятиэтажных панельных домов и пара магазинов. Дома стоят перпендикулярно дороге, между ними видны дворики, казалось бы, вполне мирного вида: лавочки, качели, детские песочницы. Но бордюрные камни вдоль всех тротуаров выкрашены через один в черные и белые цвета: кто ж на воле станет заниматься такой туфтовой работой? А тут пригнали солдат, раздали кисточки - и готово. А в дальнем конце каждого двора виден высокий бетонный забор, такой же, как у ворот. За забором - темная стена елового леса. И с другой стороны - то же самое: шеренга домов, забор и лес. Везде огорожено.

Метров через двести - еще одни ворота. Уже собственно часть: асфальтовый плац, который тоже весь в ухабах, но аккуратно расчерчен кругами и квадратами. Вокруг плаца - длинные одноэтажные казармы грязно-желтого цвета. Повсюду стенды и плакаты с армейскими рисунками и надписями. Зрелище предельно тоскливое. Второй круг армейского ада. Но имеется еще и третий круг: гауптическая вахта, вокруг тоже забор - кирпичный, еще более высокий, а сверху натянуты провода - не то сигнализация, не то высокое напряжение.

За казармой часть огорожена не бетонным забором, а столбами с колючей проволокой. Даже на забор у них материала не хватило. За проволокой - горбатый луг; до горизонта не более ста метров. Пожелтевшая от засухи, но высокая трава. Низкое солнце светит прямо в глаза. Побежал - и через минуту скрылся. Если, конечно, не подстрелят. Неподалеку от казармы торчит вышка с часовым. Сторожит он, правда, не их, (много было бы чести) а склады, но все равно - сплошная лагерная романтика кругом.

И вот опять передо мной

Всю ночь маячит часовой

С обрезом, блядь, с обрезом, блядь, с обрезом!

По вечерам многие собираются в "бытовой комнате" и поют под гитару песни, большей частью блатные:

Приморили, гады, приморили,

Загубили молодость мою!

Рядом с гауптической, ближе к казарме находится небольшой домик с вывеской: "Солдатская чайная Огонек". Обжорка. Кормилица народная. Сейчас на двери засов, открывают только после ужина, да и то не каждый день. Колька обычно берет себе сразу две полулитровые бутылки можайского молока с кексами. А как выкушает - так даже косеет. Абсолютно натурально косеет, как от алкоголя, честное слово. Идет потом в казарму, как пьяный - куртка расстегнута до пупа, ремень - в одной руке, пилотка в другой, а сам аж шатается… А то от кормежки в ихней столовой просто подохнуть можно. На первое - капустная баланда, а на второе - дристня из разварившихся макарон. Поваров всех надо гнать с кухни под жопу пинками: даже макарон сварить не могут. Это у них называется "полное государственное обеспечение". Обеспечат они тут тебя кровавым поносом и больше ничем; вот уж действительно - приморили, гады, так приморили…

Встали перед казармой, замкомвзвода скомандовал разойдись. В казарму почти никто не пошел, уселись возле входа. Кто успел - на лавочках в курилке, а остальные - на вытоптанном газоне. На газоне даже приятнее. Курилка там замечательная - образец армейской тупости. Бетонная чаша, заполненная гнусной жижей с плавающим в ней толстым слоем окурков. Чаша окружена бетонным пятиугольником, причем на его поверхности отчетливо заметны трещины, образующие пятиконечную звезду. Несомненно, сперва так и соорудили - в форме звезды. Но потом, видимо, некто идейно более грамотный счел аполитичным изображение звезды в таком непарадном месте и велел все залить бетоном. И все стало весьма политично и патриотично: сидят советские солдаты и похаркивают на Пентагон.

Потом Колька и вовсе растянулся на травке, сняв сапоги и подложив под голову пилотку; вскоре он уснул и проспал, наверное, минут двадцать, даже сны снились, не запомнил, какие. А проснулся он от матерных воплей какого-то майора, кажется, дежурного по части, которому почему-то не понравилось, что человек десять растянулись на газоне. А такая вроде бы вполне батальная картина получилась: бойцы после боя на привале. Хоть сейчас на выставку. Колька вызывающе медленно встал и поглядел этому майоришке прямо в глаза: да откуда он, подлец такой, взялся? Потом сунул ноги в сапоги, повесив портянки на голенища, и пошел в казарму. Через десять минут все равно построение на ужин, так что - спасибо, гражданин майор, что вовремя разбудили. Вы бы еще в столовую слетали, жратву нам прямо сюда принесли - совсем было бы здорово…