Паула Уолл - Последнее слово за мной

— Отчего ты считаешь, что богатые мужики так уж плохи в постели? — задумчиво спросила Джулия.

— Может быть, все дело не в виде спорта, а в арене, на которой ты играешь, — уклончиво ответила Анджела.

— Готова поспорить, ты никогда не влюблялась в богача.

Рука Анджелы замерла в воздухе, а голова едва заметно повернулась в сторону особняка Монтгомери. Заметив, что Джулия пристально наблюдает за ней, Анджела снова принялась поглаживать волосы Дикси.

Перекатившись на спину и положив под голову руку, Джулия уставилась на вертящийся под потолком вентилятор.

— Тебе бы надо съездить в Бэньян, — сказала она после паузы.

Анджела рассмеялась как человек, у которого есть абсолютно все, что нужно, стоит только руку протянуть.

— Там будет Адам Монтгомери.

Выразительное и красноречивое молчание Анджелы сказало Джулии все, что та хотела знать.

— Не сомневаюсь, что он приедет один. Они с Лидией никуда не выбирались вместе со времен свадебного путешествия.

Анджела провела по лицу спящей дочери пальцем, будто бы уже скучала по девочке.

— Говорят, с берега надвигается буря, — сказала Джулия.

— Люблю бури.

— Да, — кивнула Джулия. — И я тоже.

Сперва Лидия не узнала женщину, стоявшую на противоположном конце перрона в Липерс-Форке и окликавшую ее по имени. После восьми недель в Бостоне она и мужа-то своего еле узнала.

— Адам! Лидия! — снова крикнула Джулия Мерсер и замахала рукой, привлекая их внимание.

Джулия выглядела так, словно только что спрыгнула с лошади: волосы растрепались, щеки горят. Все вокруг нее, разморенные жарой, обмахивались собственными шляпами. И только Джулия была бодра и свежа.

Теперь Лидию было уже не застать врасплох. После лета, проведенного в Бостоне, к ней вернулось былое чувство моды и отстраненная манера держаться.

— Джулия! — отозвался Адам и замахал рукой.

Когда мужчина, стоявший рядом с Джулией, повернулся, земля ушла у Лидии из-под ног. Нащупав один из стоявших позади нее чемоданов, она вцепилась в петлю с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

Лидия не видела Буна пять лет. Когда Бун и Джулия подошли поближе, ее поразило, как удачно они смотрятся вместе, прямо идеальная пара. Простой смены гардероба оказалось достаточно, чтобы поставить Буна в один ряд с Джулией Мерсер.

— Диксон, — промолвил Адам, протягивая руку для пожатия, — процветание вам к лицу.

Только когда Бун протянул Адаму руку, Лидия заметила, что второй руки у него нет. Подняв взгляд от закатанного рукава, она встретилась с Буном глазами.

— Надо же! — воскликнула Джулия, соприкоснувшись с Лидией щеками в деланном поцелуе. — Встретились совершенно случайно, а ведь могли и разминуться.

Во внешности Джулии появилось что-то такое смутное, расплывчатое, как бывает, когда женщина полностью удовлетворена жизнью. Лидия тут же опознала этот облик. Она и сама видела его — несколько лет назад, в зеркале.

— Но у нас впереди ещё куча времени на разговоры, в Бэньяне, — продолжала щебетать Джулия. — Я уже поговорила с Адамом, все вопросы улажены. Правда ведь, Адам?

— Джулия пригласила нас погостить в Бэньяне, — объяснил Адам жене.

Лидии казалось, что Джулия и Адам разговаривают где-то далеко. Даже вокзальный шум, и тот стих. Ей было ясно только одно: время и расстояния не погасили ее страсти к Буну.

Вокруг штабелями высились чемоданы и сундуки Лидии, поэтому Бун не сразу заметил мальчика за вещами — только когда няня подвела малыша за ручку. Адам-младший щеголял в коротких штанишках, а в руке у него был раскрашенный жестяной самолет. Мальчик штопором ввинчивал его в воздух, пропеллер на носу самолета бешено крутился. Взгляд Буна переместился с Лидии на мальчугана, да так там и остался.

Раздался предупреждающий свисток. Пассажиры, стоявшие на перроне с родней, наскоро попрощались и поспешили в вагоны.

— Ну что ж, пора, — сказала Джулия, оглянувшись через плечо на носильщика.

Прижавшись к Буну, она поцеловала его прямо в губы, на виду у всех.

— Приезжай в Бэньян, — напомнила она ему лихорадочным шепотом, а потом исчезла в вагоне.

Адам открывал перед Лидией дверцу машины и вдруг заметил кровь.

— Господи! — воскликнул он, поймав ее за руку. — У тебя кровотечение.

Выудив из кармана носовой платок, он вытер ладонь жены. Поперек ладони проходил порез — отпечаток петли от чемодана, рассекший кожу. Решив, что швы накладывать не понадобится, он туго обернул ей ладонь платком и завязал кончики.

— Как только доберемся до дома, сделаем тебе противостолбнячный укол, — сказал он и крепко стиснул ее пальцы вокруг платка, чтобы остановить кровь.

Поддерживая жену под локоть, он помог ей забраться в салон.

— Джулия и Диксон! Ты можешь себе такое представить?! — спросил он, будто в последнее время только об этом и думал. — Что у них может быть общего?

Лидия не ответила. Разжав пальцы, она тупо смотрела на окровавленный платок. В машине было жарко до духоты, пахло кожей и сигарным дымом. Лидия не стала открывать окно. Ей была необходима тишина.

Остров Бэньян на самом деле не был островом. Это был оттопыренный палец земли, вдававшийся глубоко в залив и отделенный от материка болотцем. Мерсеры называли свои владения островом, потому что «остров» звучит гораздо лучше, чем «болото».

Стройные кипарисы поросли испанским мхом, в темных водах неподвижно стояли фламинго, а на илистых берегах грелись на солнце крокодилы. У самого моря словно потерпевший крушение корабль высился «коттедж» Мерсеров, бесформенный, расползшийся комплекс построек, сверху напоминающий кучку помета громадной птицы.

Каждое новое поколение Мерсеров (у которого, как и у предыдущего, отсутствовала способность различать понятия «больше» и «лучше») испытывало необъяснимую потребность расширять свой особняк. То пристроят крыльцо, то новый флигель, то оранжерею — и все это без учета рельефа земли и сочетания с первоначальным архитектурным замыслом. Тюдоровские башенки высились над коринфскими колоннами. Люстры в стиле арт-деко взирали сверху вниз на платяные шкафы а-ля Людовик XIV. В доме были комнаты, которые хозяева не открывали годами. А иногда к обеду вдруг выходил кто-то из гостей, про которого все давно забыли.

— Интересно, — задумчиво говорил в таких случаях Иган, забрасывая в рот оливку из мартини, — как давно тут обретается Коллис Тейлор?

— Без понятия, — отвечала Джулия, пока их гость накладывал себе вторую порцию свиного жаркого.

Несмотря на то, что Мерсеры потратили уже целое состояние на поддержание поместья в надлежащем виде, здания всё равно имели полуразрушенный и разоренный вид, из-за чего гости чувствовали себя осквернителями могил. Пока океан пытался задвинуть особняк поглубже на сушу, сзади методично наступало болото. Краска успевала поблекнуть и облупиться, как только ее наносили; от соленых морских брызг гвозди ржавели и источали красноватую, похожую на кровь, массу; из глинистого покрытия теннисных кортов вздымались узловатые древесные корни. В сезон дождей болотная вода, густая, как масло, попадала в канализацию, а оттуда — в раковины и ванны. Добавьте к этому то, что Мерсер-старший называл «разницей в представлениях об эстетике» между хозяевами и наемными работниками из местных, и вы поймете, что все попытки поддержать поместье в надлежащем виде были обречены на провал.