Ирвин Шоу - Растревоженный эфир

«Вот, значит, кто прослушивал мой телефон», — подумал Арчер. Это могло показаться странным, но у него отлегло от сердца. Во всяком случае, ФБР он еще не заинтересовал.

— Паршивый сукин сын, — отчеканил Арчер.

Хатт пожал плечами, даже улыбнулся, хотя и покраснел.

— Ваши слова меня не трогают, Арчер, потому что меня вы больше не интересуете. Я пытался вас спасти. Я предоставил вам достаточно времени и использовал все свои аргументы и все свое красноречие. — Вновь улыбка, на этот раз даже более широкая. — Об этом я тоже не жалею. На вас я потренировался, упорядочил мысли, и когда возникла необходимость прибегнуть к тем же аргументам, чтобы убедить другого человека, все получилось как нельзя лучше. В отличие от вас Френсис Матеруэлл показала себя настоящей патриоткой. Судя по газетам, вчера она выступила блестяще, не так ли?

— Полагаю, вы гордитесь устроенным ею грязным спектаклем.

— Я же предупреждал вас, Арчер: не надо меня злить. Мне не оставалось ничего другого, как наказать вас публично, да так, чтобы лишить возможности защититься. Отсюда и внезапность удара. Ваша судьба послужит наглядным уроком остальным. И теперь люди, которые работают на меня, дважды подумают, прежде чем попытаются мне перечить. А Френсис Матеруэлл и уговаривать не пришлось. В конце концов, она из прекрасной семьи. Добропорядочная, честная женщина. Она уже пришла к мысли, что ей пора покинуть прежних друзей. Она сама говорила мне, что ее от них тошнит. Если б у вас была хоть капелька здравого смысла, вы бы поняли, что от нее можно ожидать чего-то такого. Ведь она сама призналась вам в том, что она коммунистка. Услышали вы от остальных что-то подобное? Разумеется, нет. Она прямая, искренняя американская девушка, и она не могла не отвернуться от всех этих тайных заговоров.

— Она прямая, искренняя психопатка, — ответил Арчер, — и кончится все скорее всего тем, что на нее наденут смирительную рубашку и трижды в год будут лечить электрошоком. Меня, кстати, не удивит, если вы составите ей компанию.

Хатт хохотнул.

— Я передам ей ваши слова. Сегодня я пригласил ее на ленч, чтобы отпраздновать нашу победу. Я уверен, что ленч этот пройдет очень весело. Потому что вчера вечером мы кое-чего достигли. Нам удалось крепко прижать вас, а в вашем лице и всех мягкотелых болтунов, и ваших сомнительных друзей, которые прячутся за вами. Всех этих грязных иммигрантов с выпученными глазами, которые, прожив здесь столько лет, не удосужились выучить язык, всех неудачников, шпионов, заговорщиков, которые пытаются замарать грязью истинных патриотов, утащить их в болото, в котором барахтаются сами. — Хатт встал. Лицо его побагровело, глаза яростно засверкали, похоже, он полностью потерял контроль над собой. — И не думайте, что я на этом остановлюсь. — А вот голос Хатта не поднялся над привычным шепотком. — Я приложу все силы к тому, чтобы изгнать и вас, и вам подобных из бизнеса, города, страны. Я скажу вам кое-что еще. Три человека дали деньги на создание «Блупринт», в том числе и я. Так вот, эти инвестиции, по моему разумению, принесли самый высокий доход. Мы уморим вас голодом, мы поднимем против вас страну, мы будем преследовать вас и позорить, и мы не остановимся, пока вы все не будете сидеть за решеткой или висеть на деревьях, где вам самое место.

Арчер метнулся через кабинет и ударил его. Ударил только раз, потому что О'Нил тут же схватил его за плечи.

— Прекрати, Клем! — прошептал О'Нил. — Только этого не хватало.

Хатт ничего не сказал. Не отпрянул. Даже не поднял руки к лицу, которое побелело как полотно, если не считать отметины на щеке, куда пришелся неуклюжий удар Арчера. За последние тридцать лет Арчер впервые ударил человека. Он стыдился своего срыва и жалел о том, что не способен на крепкий удар.

— Убери руки, — бросил он О'Нилу. — Все нормально.

О'Нил, помедлив, отпустил его. Хатт тяжело дышал, его глаза превратились в щелочки, он словно раздумывал, чем ему ответить.

— Пошли. — О'Нил потянул Арчера к двери.

Арчер двинулся к выходу прямо по разбросанным по полу газетам. О'Нил держался рядом. Они вместе пересекли зал, где стрекотали пишущие машинки, а машинистки благоухали духами и туалетной водой. В кабинете О'Нила Арчер молча взял пальто. Оно так и не высохло. И он, и О'Нил избегали смотреть друг на друга.

— Все получилось гораздо грязнее, чем кто-либо ожидал, не так ли? — наконец выдавил О'Нил, глядя на носки своих ботинок.

Арчер не ответил. Он подошел к зеркалу, взглянул на свое лицо. Такое же, как и всегда. Никаких следов того, что ему пришлось пережить. Он разочарованно вздохнул. Какие перемены он ожидал увидеть, Арчер не знал, но пребывал в полной уверенности, что без них не обойтись. Он поежился, надевая мокрое пальто.

— Ладно, я пошел.

— Я тебе позвоню. Встретимся где-нибудь, пропустим по стаканчику.

— Обязательно.

Зазвонил телефон. О'Нил снял трубку.

— О'Нил слушает. — Он поднял глаза на Арчера. — Это тебя. — О'Нил протянул ему трубку.

— Алло.

— Папа! — Голос Джейн переполняла тревога. — Это ты, папа?

— Да, Джейн. Что случилось?

— Я звоню из автомата на углу. В доме телефон не работает.

— Да, Джейн, — нетерпеливо бросил Арчер. — Что ты хочешь?

— Тебе бы лучше приехать домой. Мама неважно себя чувствует и попросила позвонить тебе.

— Что с ней?

— Точно не знаю. Она мне не говорит. Просто попросила позвонить тебе. Я думаю… — Джейн замялась. — Я думаю, у нее началось. Я думаю, это роды… Глория заходила к ней, и она говорит о кровотечении…

Арчер попытался что-то сказать, но во рту у него пересохло, и он не смог произнести ни слова.

— Папа, ты меня слышишь?

— Да. — Арчер смочил губы языком. — Когда повесишь трубку, сразу позвони в телефонную компанию и попроси немедленно подключить наш телефон. Так и скажи: немедленно. Ты поняла?

— Да.

— Потом позвони доктору и попроси прийти к нам.

— Хорошо.

— У доктора спроси, надо ли нам что-нибудь делать до его прихода. Затем иди домой и помоги матери, если возникнет такая необходимость…

— Папа… — Джейн вновь замялась. — Произошло что-то странное. Мама не хочет меня видеть.

— Что? — изумленно переспросил Арчер.

— Она не сердится на меня. Просто сказала, что дома мне делать нечего. И все. Она говорит, у нее с тобой какие-то проблемы, разобраться с которыми вы должны одни, без свидетелей. Все это так странно… — Арчер чувствовал, что Джейн едва сдерживает слезы. — Кэти Рукс пригласила меня на уик-энд, и мама заставила меня пообещать, что я приеду. Я не знаю, что делать. Мама так… так решительно настроена. Она требует, чтобы я уехала до твоего возвращения. Я ужасно расстроена. Что мне делать, папа?

Арчер вздохнул: