Сара Груэн - Воды слонам!

— А как же представление?

— Сегодня устраивать представление не имеет смысла. О нас еще никто не слышал. Вот так оно всегда и бывает, когда меняешь маршрут и действуешь на свой страх и риск, — вздыхает он. — Но Дядюшке Элу виднее. Тут уж не поспоришь.

— Даже не знаю, — говорю я. — Ночка вышла… бурная.

— Тебе нужно опохмелиться, Якоб. Просто опохмелиться, и все дела. Заходи в девять. — Он широко улыбается и уходит.

Я смотрю ему вслед, поражаясь: как же мне не хочется проводить вечер с ним — и с каким удовольствием я провел бы время с Марленой.

Дверь купе распахивается, и на пороге появляется Марлена, само великолепие в алом атласном наряде.

— Что такое? — спрашивает она, осматривая подол. — С платьем что-то не так?

— Да нет, — отвечаю я. — Просто шикарно.

Она встречается со мной взглядом.

Из-за зеленой шторы выходит Август в белом галстуке. Взглянув на меня, он говорит:

— В этом идти нельзя.

— Но мне больше не в чем.

— Придется одолжить. И поторопись, такси ждет.

Пробравшись через лабиринт автостоянок и трущоб, мы внезапно останавливаемся на углу в промышленном районе. Август выскакивает из машины и протягивает водителю свернутую банкноту.

— Пойдемте, — говорит он, помогая Марлене выбраться с заднего сиденья. Я следую за ней.

Выйдя, мы оказываемся в переулке, застроенном большими складскими зданиями из красного кирпича. Фонари освещают неровный асфальт. По одной стороне переулка вдоль стен валяется мусор, вдоль другой припаркованы машины: родстеры, седаны, даже лимузины — сияющие, новенькие, как с иголочки.

Август останавливается у незаметной деревянной двери. Он коротко стучит и ждет, притопывая ногой. В квадратном окошке показывается мужской глаз под кустистой бровью.

Из-за двери доносится шум вечеринки.

— Да?

— Мы на шоу, — говорит Август.

— Какое такое шоу?

— Конечно же, к Фрэнки, — улыбаясь, отвечает Август.

Окошко захлопывается, за дверью что-то щелкает и гремит, и наконец мы слышим легко узнаваемый скрежет засова. Дверь распахивается.

Человек быстро оглядывает нас с головы до ног, пропускает и запирает дверь. Мы проходим в облицованное плиткой фойе, минуем гардероб с облаченными в униформу гардеробщиками и спускаемся в танцевальный зал с мраморным полом. С высокого потолка свисают изысканные хрустальные люстры. На небольшой эстраде играет ансамбль, а на танцевальной площадке яблоку негде упасть. Вокруг нее — столики и отдельные кабинки.

На возвышении вдоль дальней стеньг — отделанный деревом бар, бармены во фраках и сотни бутылок, расставленных на полках перед закопченным зеркалом.

Мы с Марленой остаемся в одной из обитых кожей кабинок, а Август отправляется выбирать напитки. Марлена смотрит на музыкантов, закинув ногу на ногу и вновь раскачивая туфелькой, на сей раз в такт музыке.

Передо мной появляется бокал. Миг спустя рядом с Марленой усаживается Август. Заглянув в бокал, я обнаруживаю там кубики льда и виски.

— Ты вообще как? — спрашивает Марлена.

— В порядке, — отвечаю я.

— Неважно выглядишь, — продолжает она.

— У нашего Якоба что-то вроде похмелья, — говорит Август. — Но сейчас мы попробуем ему помочь.

— Только не забудьте меня предупредить, чтобы я успела вовремя убраться, — с сомнением в голосе произносит Марлена, отворачиваясь к ансамблю.

Август поднимает бокал:

— За нашу дружбу!

Мы с Августом сдвигаем бокалы, но Марлена поворачивается к нам, только чтобы подхватить свой пенистый коктейль и чуть приподнять его над столом. Она изящно потягивает коктейль через соломинку, постукивая по ней покрытыми лаком ноготками. Август опускает свой бокал на стол. Мне сложнее: лишь только виски касается губ, как язык инстинктивно не пропускает его дальше. Поскольку Август за мной наблюдает, я делаю вид, что проглатываю.

— Вот и славно, дружок. Еще бокал-другой — и будешь снова как огурчик.

Не могу ничего сказать про себя, но Марлена после второго коктейля со сливками явно оживает. Она тащит Августа танцевать. Пока он ее кружит, я наклоняюсь и выливаю свой виски в сложенную ковшиком ладонь.

Раскрасневшиеся от танца Марлена и Август возвращаются. Марлена вздыхает и обмахивается меню, Август зажигает сигарету.

Он замечает мой пустой бокал.

— Так-так, похоже, я недосмотрел, — говорит он и встает. — Еще порцию?

— А толку? — отвечаю я без особого энтузиазма. Марлена просто кивает, увлеченная происходящим на танцевальной площадке.

Стоит Августу отойти, как она вскакивает и хватает меня за руку.

— Ой, что это вы? — хохочу я, когда она принимается вытаскивать меня из-за стола.

— Пойдем потанцуем!

— Что?

— Ах, до чего же я люблю эту песню!

— Нет, я…

Но тщетно — я уже на ногах. Она тащит меня прямо на танцплощадку, пританцовывая и щелкая пальцами. Лишь когда нас окружают другие пары, она поворачивается ко мне.

Я глубоко вдыхаю и обнимаю ее. Мы выжидаем несколько тактов — и плывем по танцплощадке, по этому морю кружащихся дам и кавалеров.

Она легкая, как воздух, и ни разу не ошибается. До чего же я рядом с ней неуклюжий! Не то чтобы я не умел танцевать — на самом деле я умею. Вот черт, не пойму, что со мной творится. Но дело точно не в том, что я пьян.

Она, кружась, отдаляется от меня и возвращается, подныривая под мою руку и прижимаясь ко мне спиной. Моя рука лежит на ее обнаженной ключице. Я чувствую, как под рукой поднимается и опускается ее грудь. Головой она касается моего подбородка. Какие у нее душистые волосы, как она разогрелась от танца. А вот она уже снова отдаляется, раскручиваясь подобно ленте.

Едва музыка замолкает, танцующие принимаются свистеть и хлопать руками над головой, а громче всех — Марлена. Я бросаю взгляд в сторону нашей кабинки. Август, скрестив руки на груди, в бешенстве смотрит прямо на нас. Я испуганно отшатываюсь от Марлены.

— Облава!

Все замирают, и раздается еще один крик.

— ОБЛАВА! Все вон!

Толпа сбивает меня с ног. Люди пронзительно кричат, отпихивая друг друга и проталкиваясь к выходу. Марлена чуть впереди, она оглядывается, пытаясь не упустить меня из виду среди множества качающихся голов впавших в панику посетителей.

— Якоб! — кричит она. — Якоб!

Я пробиваюсь к ней сквозь толпу.

Выловив в море плоти чью-то руку и взглянув Марлене в лицо, я понимаю, что попал.

Крепко сжав ее ладонь, я ищу глазами Августа, но вижу одних лишь незнакомцев.

В дверях нас с Марленой разбрасывает в разные стороны, и миг спустя я оказываюсь на улице. Люди с воплями набиваются в машины, рычат моторы, гудят клаксоны, визжат шины.

Быстрей! Быстрей! А ну пошли отсюда, к чертям собачьим!

Пошевеливайтесь!