Сара Груэн - Воды слонам!

— Не похоже, — отвечаю я.

— Так тащи его! — рявкает он.

Поезд трогается, натягивая сцепки между подергивающимися вагонами.

Я спрыгиваю на насыпь и бегу вперед, к платформам. Уолтер стоит лицом к паровозу.

Я трогаю его за плечо:

— Уолтер, пора.

Он с мольбой во взгляде поворачивается ко мне:

— Где она? Ты ее не видел?

— Нет. Пойдем, Уолтер. Пора в вагон.

— Куда же я пойду? — отвечает он, побледнев. — Разве можно ее тут бросить?

Паровоз пыхтит, пуская дым.

Я оглядываюсь. За нами гонятся горожане с ружьями, бейсбольными битами и палками. Смотрю на поезд, чтобы примериться к его скорости, и принимаюсь считать, в глубине души надеясь, что поступаю правильно: раз, два, три, четыре…

Ухватив Уолтера, словно куль с мукой, я закидываю его в поезд. Он обрушивается на пол с грохотом и криком. Я бегу наперегонки с поездом и хватаюсь за железный поручень рядом с дверью. Поезд протаскивает меня еще три долгих шага — и я, воспользовавшись его скоростью, запрыгиваю внутрь.

Впечатавшись лицом прямо в дощатый пол и поняв, что уцелел, я оглядываюсь в поисках Уолтера — наверняка придется драться.

Но он сидит в уголке и плачет.

Уолтер безутешен. Он не двигается с места, даже когда я отодвигаю сундуки и вытаскиваю Верблюда. Управившись с его бритьем, чего мне еще ни разу не приходилось делать без Уолтера, я перетаскиваю старика к лошадиным стойлам.

— Ну, перестань, Уолтер! — говорит Верблюд. Я держу его под мышки над емкостью, которую Уолтер называет «горшочком для меда». — Ты сделал все, что мог. — Он оглядывается на меня. — Эй, спусти-ка меня пониже, а? А то что-то покачивает.

Я ставлю ноги пошире и пытаюсь опустить Верблюда, не сгибая спины. Обычно этой частью его туалета занимается Уолтер, он как раз нужного роста.

— Уолтер, мне бы не помешала твоя помощь, — морщусь я, когда в спине у меня простреливает.

— Заткнись! — рявкает он.

Верблюд вновь на меня оглядывается, на сей раз удивленно подняв брови.

— Все в порядке, — говорю я.

— Ничего не в порядке! — орет из угла Уолтер. — Ничего не в порядке! У меня, кроме нее, никого не было! Понимаете? — крик переходит в стон. — Никого не было.

Верблюд подает мне знак рукой, что закончил. Я отступаю на несколько шагов и кладу его на бок.

— Не может быть, — говорит Верблюд, пока я его подтираю. — У молодого парня вроде тебя должен быть хоть кто-нибудь.

— Ты-то откуда знаешь?

— Но ведь мать у тебя где-то есть? — настаивает Верблюд.

— Есть-то она есть, да даром не нужна.

— Не смей так говорить! — одергивает его Верблюд.

— Это еще почему? Она меня сюда продала, когда мне стукнуло четырнадцать, — он вызывающе глядит прямо на нас. — И нечего на меня так жалостливо смотреть! — рычит он. — Кому она нужна, старая карга.

— Что значит продала? — не унимается Верблюд.

— Ну, я не очень-то гожусь для работы на ферме, верно? И оставьте меня в «покое, в конце-то концов! — выходит из себя Уолтер и поворачивается к нам спиной.

Я застегиваю Верблюду штаны, беру его под мышки и тащу обратно в козлиный загончик. Ноги у него волочатся по земле, пятки цепляются за пол.

— Бог ты мой! — вздыхает он, когда я укладываю его на раскладушку. — Это ж с ума сойти можно.

— Поесть не хотите? — пытаюсь я перевести разговор.

— Пока нет. А от глоточка виски не отказался бы. — Он печально качает головой. — Вот уж не думал, что женщина может быть такой бессердечной.

— Думаешь, я не слышу? — огрызается Уолтер. — Мы здесь не потрепаться собрались, чтоб ты знал! И вообще, когда ты в последний раз видел своего сына?

Верблюд бледнеет.

— Ну, что? Небось не помнишь, да? — продолжает из своего угла Уолтер. — И где после этого разница между тобой и моей мамашей?

— Есть разница! И еще какая! — кричит Верблюд. — И вообще, откуда ты про меня знаешь, черт тебя дери?

— Как-то раз вы говорили о сыне, когда напились, — тихо говорю я.

Верблюд окидывает меня пристальным взглядом. Потом лицо его искажается. Он подносит непослушную руку ко лбу.

— Вот те на, — говорит он. — Вот те на. А я и не знал, что ты знал. Что ж ты мне не сказал?

— Я думал, вы помните, — отвечаю я. — Но он особо ничего не рассказывал. Просто сказал, что вы сбежали.

— Просто сказал? — Верблюд резко поворачивается ко мне. — Просто сказал? Что это значит, черт возьми? Вы что, разговаривали?

Я опускаюсь на пол и утыкаюсь подбородком в колени. Похоже, ночка будет долгая.

— Что значит просто сказал? — кричит Верблюд. — Я кого спрашиваю?!

Я вздыхаю.

— Да, мы разговаривали.

— А когда?

— Не так давно.

Он ошеломленно на меня глядит:

— Но зачем?

— Он будет ждать нас в Провиденсе. Заберет вас домой.

— Э, нет! — Верблюд отчаянно трясет головой. — Ни за что!

— Но Верблюд…

— Какого черта вы лезете не в свои дела? Не имеете права!

— У нас не было выбора! — ору я, но тут же себя одергиваю. Зажмурившись и взяв себя в руки, повторяю: — У нас не было выбора. Нужно было что-то делать.

— Я не могу вернуться! Вы же не знаете, что случилось. Я им больше не нужен.

Губа у него трясется, он закрывает рот и отворачивается. Миг спустя плечи его начинают подрагивать.

— Ах ты, черт! — говорю я и, повысив голос, кричу в открытую дверь: — Вот спасибо, Уолтер! Ты сегодня очень помог! Ах, как я тебе признателен!

— Отвали! — отвечает он.

Я гашу керосиновую лампу и укладываюсь на свою попону. Но, едва коснувшись ее колючей поверхности, снова сажусь.

— Уолтер! — кричу я. — Эй, Уолтер! Если ты не собираешься ложиться, я займу постель!

Ответа нет.

— Слышишь? Я сказал, что займу постель.

Обождав минуту-другую, я переползаю на ту сторону комнатушки.

Когда мужчина изо всех сил старается не расплакаться, он издает в точности такие звуки, как доносятся попеременно из углов, где устроились на ночь Уолтер и Верблюд. Так что мне всю ночь напролет приходится прятать голову под подушкой, чтобы их не слышать.

Меня будит голос Марлены:

— Тук-тук. Можно?

Я распахиваю глаза. Поезд остановился, а я непонятно как умудрился проспать все на свете. Но я потрясен еще и потому, что мне снова снилась Марлена — и сперва я подумал, что все еще сплю.

— Эй! Есть кто-нибудь?

Я приподнимаюсь на локтях и смотрю на Верблюда. Он беспомощно лежит на раскладушке с расширенными от страха глазами. Дверь комнатушки мы всю ночь не закрывали.

— Минуточку! — я выскакиваю ей навстречу, плотно прикрыв за собой дверь.

Марлена между тем уже забирается в вагон.

— Эй, привет! — говорит она Уолтеру, который все еще жмется в углу. — Вот ты-то мне и нужен. Твоя собачка?

Уолтер тут же поднимает голову.

— Дамка!

Марлена наклоняется, чтобы ее выпустить, но Дамка вырывается и с грохотом обрушивается на пол. Поднявшись на лапы и добравшись до угла, она набрасывается на Уолтера, лижет его прямо в лицо и так виляет хвостом, что вновь падает на пол.