Фредерик Бегбедер - Французский роман

Атмосфера разгильдяйства, царившая в доме отца, где шумовой фон создавали стоны Хосе Фелисиано (пуэрториканского Рэя Чарльза) и громкий смех женщин-иностранок, где торфяной запах виски смешивался с дымком из камина, топившегося дровами, где раздавались гудки клаксонов, врывавшиеся в открытые окна, где висел неумолчный гвалт, где повсюду стояли вазочки с кешью и переполненные пепельницы, где среди окурков могла вдруг мелькнуть забытая ампула амфетамина для похудания, — весь этот «праздник современности» резко контрастировал с суровыми буднями у матери, слушавшей тоскливые песни Барбары, Сержа Реджиани и Жоржа Мустаки и строго следившей за нашим школьным расписанием, с однообразием зимних дней, с утренним «другом Рикоре» [63] «Lami Ricore» — распространеная марка растворимого кофе. неподъемными ранцами вцепившимися в наши хрупкие плечи, отвратной столовкой и ежедневным несварением желудка от овощного рагу и сельдерея под соусом «ремулад», с ежевечерней грустной миной Роже Жижеля на экране взятого напрокат цветного телевизора вслед за ужином на кухне (эскалопами под сливочным соусом, спагетти и венским йогуртом марки «Шамбурси») и с ранним укладыванием спать, потому что на завтра нас ждало то же самое. Наверно, у моей собственной дочери точно такой же взгляд на развденных родителей: она живет у любящей, ответственной матери, которая всегда рядом с ней, а выходные два раза в месяц проводит у неуловимого, обольстительного и безответственного отца. Догадайтесь, с кем ей веселее? Выступать в выигрышной роли легко. У того, кто постоянно заботится о ребенке, позиции более слабые: вы для него — обыденность. Дети неблагодарны. Хотите кого-то к себе привязать бросьте его.

Приезжая на выходные к отцу, я начал записывать аудиокассеты. Делал компиляции из своих любимых песен, чтобы он слушал их в машине, по пути в аэропорт. Этим я в основном и занимался: ставил на проигрыватель пластинку на 33 оборота, регулировал уровень громкости музыкального центра и следил, чтобы диоды не слишком приближались к красной зоне, а стрелка индикатора модуляции в усилителе не зашкаливала вправо. Все песни я писал на аудиокассеты BASF или Maxell Chrome; еще и сегодня я программирую все плей-листы для отцовского айпода. Сколько часов я провел, глядя, как ритмично загораются и гаснут огоньки эквалайзера, крутится магнитофонная лента и набирают мощь басы, пока не перебудят всех соседей… Это было так же прекрасно, как «Космическая одиссея-2001». Я чередовал исполнителей, руководствуясь нарастанием ритма, сменой настроений и стилей, и старался удивить его, поместив между двумя медленными песнями, например «Could it be magic» [64] «Наверное, это волшебство» (англ.). Барри Манилоу и «Oh Lori» братьев Алесси, что-нибудь вроде «Don’t sleep in the subway» [65] «Не спи в метро» (англ.). Петулы Кларк.

Сорокапятки я покупал на площади Сен-Жермен-де-Пре, у Рауля Видаля. В раннем подростковом возрасте ребенок создает себе новую семью из кумиров шоу-бизнеса и становится членом содружества избранных: одноклассники — фанаты альбома «Tommi», записанного группой «The Who», или поклонники Боба Марли были мне ближе родного брата. С 1975 по 1980-й я пережил поочередно периоды увлечения рэгги, панком, ска и холодной волной.

Музыка для меня — излюбленное средство перемещения во времени и самый быстрый способ возвращения в прошлое; я уверен, что моя коллекция сорокапяток содержит всю историю, которой меня лишил мозг. Когда сегодня я в который раз завожу «Don’t sleep in the subway» и добираюсь до припева, удивительного и великолепного, как припев «God only knows» [66] «Одному Богу известно» (англ.). группы «Beach Boys», которым наверняка и вдохновлялись авторы, я совершаю прыжок через годы. Как сказал Пруст: «Только мгновение прошлого? В этом было нечто большее: то, что принадлежит прошлому и настоящему и превосходит то и другое» [67] М. Пруст. Обретенное время. Пер. А. Година. . Это «нечто» и есть тот маленький мальчик, который не отрываясь глядел, как крутится на проигрывателе пластинка — 45 оборотов, четыре песни, — и как вместе с ней крутится надпись «Кристина Бегбедер», переправленная матерью опять в «Кристину де Шатенье». Я смотрел, смотрел, и у меня начинала кружиться голова: disc AZ, Fleche, Parlophone, Odeon, Stax, Atlantic, CBS, RCA, Arista, Reprise, Columbia, Vogue, A&M Records… [68] Названия известных мировых звукозаписывающих фирм. Музыка превратилась в последнюю ниточку, связывавшую моих родителей, и я пытался их воссоединить, записывая свои кассеты.

Я не ведал усталости и, как зачарованный, проводил целые дни в одиночестве, замерев перед вертящимся виниловым кругом, подобно рейверам девяностых, способным до утра торчать в каком-нибудь ангаре или на парковке и пялиться на заснятые на видео фракталы. До сих пор, если мне случается где-нибудь в ночном клубе ставить на проигрыватель виниловый диск, меня завораживает чувственность вечного движения, увлекающего сапфировую иглу к центру пластинки. Концентрические бороздки бегут к оси диска, словно черные волны пролитой в океане нефти, качаемые ветром меж пластмассовых берегов. Круги, обнимающие бумажную наклейку, напоминают круги от брошенного в воду камня (только как бы заснятые реверсом: вместо того чтобы разбегаться, они сходятся к отверстию в середине).

Повинуясь минутному настроению, я вдруг менял порядок песен, не ленясь делать «черновики»: убирал «Don’t sleep in the subway» и вместо нее ставил «Dream a little, dream of me» [69] «Чуть-чуть помечтай, помечтай обо мне» (англ.). группы «The Mamas & the Papas» — только сейчас, когда пишу эти строки, я понимаю, что мой выбор не был таким уж невинным. Я по многу раз писал на одну и ту же пленку, менял надписи на конвертах, работая корректирующей жидкостью и скотчем, так что поверхность скоро покрывалась исцарапанной коркой, напоминавшей штукатурку. Кончик шариковой ручки вдавливался в полузастывшую меловую массу, как ладони актеров — в цементный раствор на Голливудском бульваре, напротив Китайского театра Граумана. Каждая новая песня уничтожала следы тех, что были записаны на кассету раньше, — точно так же в моем сознании каждое новое воспоминание стирает предыдущее.

В девять лет моя дочь проходит те же этапы музыкальных пристрастий, что в свое время прошел я. Так, сейчас она фанатеет от Ханны Монтаны и от «Классного мюзикла» — я лично помог ей повесить в спальне постеры с Майли Сайрус и Заком Эфроном, выпущенные кинокомпанией Уолта Диснея. Наша с ней любимая песня — «I just wanna be with you» [70] «Хочу быть с тобой» (англ.) — песня из «Классного мюзикла 3». ; только она тащится от музыки, а я — от слов.